Все права на данное произведение принадлежат автору.Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!(C) Олег Болтогаев, 1998 г.
Последний день детства
Будучи маленьким, я очень любил прятаться. Вероятно, мне это нравилось потому, что меня искали. Отец, мать и особенно старшая сестра старательно и, как мне казалось, без шутовства, заглядывали во все углы, где я мог бы затаиться. А таких мест было очень много, потому что дом у нас был большой. Конечно, лучше всего было спрятаться в шкаф. Но душновато. Хорошо сиделось под кроватью. Но грязновато. В смысле - пыльно. Став немного постарше, я освоил подоконники. Станешь или сядешь на него, задернешь занавеси и ждешь, когда тебя начнут искать. А сам смотришь на улицу. Двойная благодать! Меня никогда не искали молча. Тот, кто искал, непременно приговаривал: - И куда это он мог подеваться? Где же он? "Он" - это я. Особенно много радости было, когда меня обнаруживали. Радовались и те, кто искал, и тот, кого искали. Да, да, помнится, что и мне было почему-то очень радостно. Меня нашли! Когда приходили гости, я тоже прятался. Правда, скоро мама мне объяснила, что в этом случае прятаться некрасиво. Но я все равно прятался, даже при гостях, требуя, чтобы они меня поискали. И чаще всего они шли мне навстречу. Когда мне исполнилось восемь, мать перестала меня искать. Я понял, что этим она показывает, что ей не нравятся мои забавы. Я очень огорчился, но были еще отец и сестра, которые разделяли со мной радость игр в прятки. Моя сестра была старше меня на семь лет. Когда мне исполнилось девять, я вдруг почувствовал, насколько она старше меня. Неожиданно нас разделила пропасть. Этой пропастью стали большие мальчики, которые все чаще гудели своими басами в ее комнате. Мне хотелось быть с ними, и первое время сестра не возражала против этого. Мальчиков было двое. Сергей и Саша. Сначала они приходили вдвоем. Потом с ними стала приходить тихая, красивая девочка. Ее звали Оля. Почему-то когда мальчики были у нас, сестра начинала вести себя, на мой взгляд, несколько странно. Она громко смеялась, шутливо толкала мальчиков. Я, конечно, понимал, что кто-то из них ей нравится. Наконец, я пришел к выводу, что наша Леночка влюблена в Сергея. Я не мог не заметить, как он клал свою руку на ладонь моей сестренки. Я видел, что их пальцы ведут какую-то тихую, волнующую борьбу. Казалось, что сестра хочет освободить ладошку, но упрямые пальцы Сергея вновь и вновь оказывались сверху. А еще я видел, что Сергей, словно в шутку, обнимал Лену за плечи, и она, смеясь, старалась освободиться, но как-то так, не очень активно. Уж я-то знал, как она может толкаться, если ей что не нравится! А тут было что-то не то. Нечто волнительно-сладостное. Но мне было очень обидно. Я был убежден, что избранник моей сестры должен был быть похож на Алешу Поповича. А Сергей был самым обычным. А еще он очень лихо находил меня, когда я прятался. Он совершенно безошибочно шел к тому месту, где я сидел. Это мне в нем тоже не нравилось. Я долго думал, почему это он меня так легко отыскивает? И пришел к выводу, что Сергей сам прежде хорошо играл в прятки, поэтому у него особое чутье по этой части. Однажды я даже спрятался в чемодан, но он меня все равно нашел. Сергей подошел, постучал по чемодану пальцем и сказал: - Вылезай, мы знаем, ты здесь. Я молчал, затаив дыхание. Он снова постучал: "Сколько раз повторять?" И я вылез, пристыженный. Никакой радости от таких пряток не было. И еще. Мне хотелось быть с ними, слушать их почти взрослые разговоры. Первое время они разрешали мне это. Иногда я встревал в их беседу, пару раз даже насмешил всю компанию, чем был очень доволен. Но чаще я молчал, раскрыв рот. Их разговоры казались мне такими умными. Еще бы, однажды Сергей произнес: "Концепция Шопенгауэра". Это были страшные слова. Потому что я их совсем не понимал. Шопенгауэр казался мне каким-то чудищем и долго снился по ночам. А Концепция была его женой. Вместе они творили свои черные дела. Вообще, я был убежден, что все плохие герои существуют парами. Кот Базилио и лиса Алиса. Кощей Бессмертный и Баба-Яга. Карабас-Барабас и Крыса Шушара. Сергей и Саша. А что? Конечно, и они оба были плохими, потому, что отняли у меня сестру. Это они в начале притворялись, что любят не только мою сестренку, но и меня. Вроде разговаривают со мной. Сергей даже помогал мне по математике. Но все это быстро закончилось. Я почувствовал, что мешаю им. И вскоре меня стали удалять из комнаты сестры. Причем, сначала как-то так, вроде, невзначай. Меня удивляло, что инициативу стала проявлять сама Лена. - Сходи за почтой. И я мчался за почтой, удивляясь, зачем это она им понадобилась в шесть вечера. Бежать нужно было на улицу, по дорожке нашего сада, до самой калитки, где и висел любимец всей нашей семьи - почтовый ящик. Но теперь я его ненавидел. - Ну, что там пишут? - сестра раскрывала газету и откладывала в сторону. Зачем же я за ней бегал? - Найди кота и принеси сюда. И я шел искать Рыжика. Находил и приносил. Сестра сажала кота к себе на колени, и эта усатая морда была в сто раз счастливее меня, потому что вскоре мне давалось новое задание. И я бежал его выполнять. Хотя смысл был тот же: "исчезни". Но исчезнуть я не мог. Не сразу, но я понял, что они не хотят, чтобы я был с ними. Я им мешал. Это было ужасно. У меня не было друзей. Мне не с кем было играть. Сестра, бывшая для меня всем, на моих глазах становилась чужим человеком. И тогда я пожаловался матери, что Лена со мной не играет. Ее ответ был, как гром среди ясного неба. Мама строго сказала: - Не мешай им. И вообще, она уже взрослая. Играй со сверстниками. Ну и что, что она взрослая? А я? Что им стоит поиграть со мной? Ей и ее друзьям. Почему она отдаляется от меня? А еще этот Вовка... Он жил недалеко от нас. Ему было столько же лет, сколько и мне. Но он был таким опытным и таким хитрым. Это он рассказал мне, как мужчины и женщины делают детей. А еще он хвастался, что соседская девочка Аня играла с ним в папу-маму. Я слушал его и не верил. Не может быть, чтобы Аня, этот тихий ангелочек в голубом платье, сама сняла свои трусики. И что он трогал ее везде, а она смеялась. И что разрешила Вовке тыкать его писюн между ее ног. А хитрым я считал его потому, что он выдурил у меня подшипник, который дал мне отец. Взамен Вовка дал мне кусочек кинопленки, сказав, что там есть секс. Я смотрел, смотрел эту пленку, но, оказалось, что это кадры из фильма про Му-му, а никакой не секс. И подшипник он, подлец, мне так и не вернул. И вот этот Вовка стоял передо мной. - Что, у сестры хахель завелся? - ехидно улыбаясь спросил он. - Ничего не завелся! - воскликнул я. - А то я не знаю... - сказал он. - Что, что ты знаешь? - злился я. - Кое-что! - многозначительно хмыкнул Вовка. И я замолчал. Мне стало жутко от одной мысли, что Вовка скажет о моей сестренке что-то нехорошее. Что-нибудь такое, что он говорил про Аню. Но вскоре я и сам узнал, что такое - "кое-что". Это случилось ранней осенью. Сестра уже ходила в десятый, выпускной класс. Перед этим Сергей все лето почти ежедневно приходил к нам. Вечерами они с Леной подолгу гуляли. Я даже не слышал, когда она возвращалась. Уж не помню, какой был повод, но в один прекрасный день Лена сказала, что завтра к ней придут гости. Ну, дальше стандартное, про то, как я должен хорошо себя вести. "И никаких пряток!" Ужасное условие. Ультиматум. - Жаль, родители не берут тебя с собой, - добавила она. Как не берут, куда не берут? Меня всегда всюду брали. И вдруг - не берут. Я кинулся к матери. Оказалось, все просто. Мать с отцом шли в гости к тетке. А мы с сестрой оставались дома. Но не просто оставались, но должны были ждать гостей, которые придут к Лене. Оказалось, придут ее сверстники. Это уже потом, когда я вырос, я узнал, что подобное мероприятие имеет у молодежи теплое название "хата". Вот только я в этой "хате" был лишним. Но я этого не знал. А потому встречал гостей весело и радостно. Их оказалось семеро. Четыре юноши и три девушки. Я сразу сообразил, что вместе с нашей Леной получается восемь душ. Причем, количество мальчиков равнялось количеству девочек. Ей-богу, что-то грешное-сладкое шевельнулось в моей юной душе. Почему-то захотелось, чтобы с ними была еще одна девочка, только моего возраста. Мы бы сидели с ней в моей комнате. Я бы показал ей все свои игрушки и книжки. Мы поиграли бы в прятки. Я бы ни за что не стал поступать с ней так, как Вовка поступил с Аней. Ну разве что... Ну, может, она разрешила бы мне поцеловать ее в щечку. Моя соседка по парте Ирка иногда разрешала мне это делать. За это я давал ей списывать. Но никакой девочки моего возраста они не привели. По наивности я думал, что мне будут рады. В детстве я вообще, как мне кажется, страдал центропупкизмом. Это Вовка сказал мне такое слово. И, действительно, в первые минуты мне уделили много внимания. Особенно девушки. Правда, они разговаривали со мной, как с совсем маленьким. Я этого не любил. Не любил, когда со мной сюсюкали. Раздвинули стол. Этому волнующему событию предшествовало перемещение маленького стола прямо к двери моей комнаты. Я не придал этому никакого значения. Передвинули, ну и что? Потом, оказалось, очень даже "что". Потом на большой стол стали ставить посуду, закуски и легкое вино. Начался пир. И сестра сразу огорошила меня простой и жесткой фразой: - Поешь хорошенько и иди спать. Спать? Спать, когда здесь так интересно? Я чуть не заплакал от обиды. Хотя я не плакал уже давно. Ну и что? Я поел вместе с ними. И пошел к себе. Сестра заботливо толкала меня в спину. Сопротивляться было бесполезно. Тюремный конвой. Паровоз-толкач. Праведный революционный суд. "Обвиняемый! Руки за спину!" "Не оборачиваться! Прямо!" Я знал свою старшую сестру. Бонапарт в юбке. Из-за придвинутого стола дверь открывалась лишь чуть-чуть, но в эту щель я смог протиснуться. Я сел на свой диванчик и не стал раздеваться. Чего это я должен спать, когда они не спят? Отчего Ленка стала такая? - Туши свет, - сестра выжидательно стояла у двери. Я видел ее нос. - Тушу, тушу, - буркнул я и щелкнул выключателем. В зале, за дверью заиграла музыка. Я понял, начались танцы. Я вздохнул. Неужели придется ложиться спать? Нет, спать не хотелось. Из-за дверей слышался волнующий, тихий смех. Басистые голоса мальчиков. Потом взрыв смеха. Да неужто жизнь так прекрасна, что хочется так громко ржать? Как плохо, что у меня нет братика. Сейчас бы я играл с ним. И кот, подлец, куда-то смылся. Плохо одному. Время шло и шло, а я все также сидел и сидел на своем диване. Там, в другом мире, снова грохнул хохот. И не стыдно так смеяться? Ведь они знают, что я тут сплю. Не сплю, но должен спать. А они не дают мне. Отлично! Как же я прежде не сообразил? Они не дают мне спать. И я не сплю. Оправдание у меня есть. Но отчего они так громко смеются? Захотелось узнать. И я тихо встал с диванчика и подошел к двери. Теперь они уже не смеялись. Слышалась лишь тихая медленная музыка. Я вдруг ощутил себя следопытом. Я - Фенимор Купер. Я - майор Пронин. Я - комиссар Мэгре. Я - Нат Пинкертон. Я присел. Затем слегка нажал на дверь. Она не поддавалась. Я нажал сильнее. И дверь приотворилась. В нос ударил дух пиршества. Дух еды, вина, танцев. К моему великому удивлению в зале было темно. Не совсем, но верхняя люстра явно была выключена. Что-то неведомое, горячее обожгло меня. Зачем они выключили свет? Я стал осторожно приоткрывать дверь, моля, чтоб она не скрипнула. Наконец, щель приобрела такой размер, что я смог в нее смотреть. Но ничего не было видно. Мешала полутьма и стол, стоявший почти вплотную к моей двери. Я толкнул сильнее. Все. Дверь глухо коснулась стола и замерла. Больше открыть ее было невозможно. Но теперь я мог пролезть в зал. Что я и сделал. Я очутился под столом. Но уже в зале. Из-за свисающей скатерти меня никто не мог видеть. Я же видел почти все. Две пары танцевали посреди комнаты. А две другие сидели за столом. Буквально в метре от меня медленно двигались ноги. Ноги, как ноги. Ничего интересного. Я уже хотел было повернуть к себе, но вдруг мои, немного привыкшие к темноте глаза, казалось, пронзили пространство, и я вперился взглядом под большой стол, за которым, как я уже говорил, сидели две парочки. Там, под столом, происходило что-то необычное. Мужская рука гладила девичьи колени. Настойчиво и уверенно. Видно было плохо, но не настолько, чтобы я не мог понять - это были колени моей сестры. У меня сперло дыхание. Я немного нагнулся, чтоб увидеть, что происходит там, выше стола. И был поражен. Обе парочки, сидевшие за столом, целовались. Я вспомнил, как мать говорила мне, что подсматривать нехорошо. Кровь ударила мне в голову. Я был уверен, что я покраснел, как рак. И, честное слово, сначала я хотел вернуться к себе в комнату. Я подался назад и, видимо, спиной сильно толкнул дверь. И она закрылась, щелкнув защелкой. Теперь мне, чтобы открыть ее, нужно было дотянуться до ручки, которая была несколько выше стола. Однако, находясь под столом, я этого сделать никак не мог. Это было еще одним жалким оправданием того, что я не вернулся к себе. Тогда я уселся поудобнее и стал смотреть. Музыка вдруг прекратилась и танцевавшие сели за стол, закрыв своими телами тех, что сидели ко мне лицом. "Повторим!" - раздался радостный возглас. - Повторим, повторим! - Нет, мальчики, уже хватит! Спор завершился тем, что они стали повторять. То есть, наливать и есть. Застучали вилки. Спиной ко мне сидел незнакомый юноша. Неожиданно он положил левую руку на талию своей соседки. Та словно этого не заметила. Я, будто загипнотизированный, смотрел на его ладонь, которой он гладил девушку. Его рука скользнула вниз, теперь он ласкал свою соседку явно ниже талии. Мое сердце (казалось, чтобы понимал!) застучало тревожно и трепетно. Каким-то звериным чутьем я ощутил, что это уже не обычная ласка. Неужели Вовка был прав? - Танцевать, танцевать, - раздался капризный девичий голосок. - Да! Да! Что мы сидим? - поддакнула ей другая девушка. - Нет, братцы, хватит! Я пошел. Этот голос я хорошо знал. Я слышал его уже несколько месяцев. Это сказал Сергей. - Сережа, ты уходишь? На кого же ты оставляешь Лену? - Нет, дамы и господа. Мне пора! И он поднялся. Похоже, "дамы и господа" были смущены его решением. - Чего ты уходишь, Серый? - спросил один из юношей. - Уже поздно, мне пора! - Давай, тогда на дорожку. По последней. - Ну, по последней, на дорожку, - заверещали девчонки. - Нет. И на дорожку я не хочу, мне далеко идти, - сказал Сергей. - Ну и что? На дорожку, на дорожку! Легче будет идти. - Нет, нет, довольно. Я пошел. Всем до свидания. Меня удивило, что Лена никак не реагирует на то, что Сергей уходит. - Проводи его! - пропищала она из девушек. - Не маленький, сам дойдет, - ответила моя сестра каким-то низким голосом. - Пока, Серый! - Пока, пока! И Сергей вышел. Прошло совсем немного времени и даже я, сидевший под столом, ощутил, что вечеринка заканчивается. С уходом Сергея все стало как-то неловко. Это ощущение, вероятно, рождалось из того простого факта, что теперь у Лены, у хозяйки вечера, не было кавалера. Я повернулся к двери в свою комнату, думая, как бы мне незаметно попасть к себе. "Ладно, подожду немного, уже скоро" - подумал я и снова посмотрел в зал. И обмер. За свои девять с половиной лет я видел немало шпионских фильмов. Я, как все мальчишки, мечтал и грезил, что я разведчик, что я ловкий и смелый, что я находчивый, что я готов к любым непредвиденным обстоятельствам. Но то, что я увидел было столь неожиданно, что я едва не заорал. У окна, в противоположном конце комнаты, кто-то стоял. Причем, не просто стоял. Этот человек прятался. Его тень едва угадывалась за плотной портьерой. Собственно, мне бы его не увидеть, если бы я не сидел на уровне пола. Дело в том, что я увидел его туфли, носки которых слегка выглядывали из-под портьеры. А не заорал я, очевидно, по одной простой причине. Я узнал эти туфли. Это были туфли Сергея. Я мгновенно сообразил, что он спрятался. Он никуда не ушел. Он обманул всех. Но зачем? И тут я понял. Я понял, я понял, я понял. Он ждет, когда все уйдут... А когда все уйдут, тогда - что? Правильно, тогда он останется наедине с нашей Леной. Может, ее предупредить? Прямо так, вылезти из-под стола и сказать: - Лена и вы, дорогие гости, а Сергей прячется! Вон он, за портьерой. Какая это будет хорошая месть за тот чемодан, в котором я неудачно спрятался! Но новая догадка обожгла вдруг меня. Лена наверняка знает, что он спрятался! Теперь я понял, почему она так нарочито равнодушно отнеслась к тому, что он уходит. Почему она не стала его провожать. Они сговорились! Не знаю, почему, но мое сердце застучало вдруг с удвоенной частотой. Теперь я хотел досмотреть этот детектив до конца. И я досмотрел его. Да, как я и предполагал, очень скоро гости стали собираться. Тем более, что хозяйка стала вдруг беззастенчиво зевать, показывая всем, как она устала. "Ага, она и тут притворяется", - подумал я. - Мы поможем тебе убрать со стола, - верещали девчонки. - Не надо, не надо! Завтра мы с мамой все уберем, - возразила Лена. - Ну, смотри, мы хотели, как лучше! - Спасибо, девочки, спасибо, что пришли. - Леночка, ты чудо, у тебя нам было так славненько! "Боже, какие они слащавые" - подумал я. - Бывай, Ленусик, бывай, - гудели парни. Шум и суета дали мне возможность переменить позу. А то ноги совсем занемели. - Я вас провожу, провожу, - сказала Лена и вышла вслед за гостями. Я замер. Я неотрывно смотрел на носки туфель, торчавшие из-под портьеры. Мне казалось, что стук моего сердца слышен по всей комнате. Наконец, портьера шевельнулась и из-за нее выскользнул человек. Конечно, это был Сергей. На его физиономии было совершенно заговорщицкое выражение. Он осторожно подошел к двери в коридор. Прислушался. Затем приблизился к столу. Он бросал взгляд то налево, то направо. Было заметно, как он волнуется. Ну, вылитый Джеймс Бонд. Сергей подошел к столу. Что-то взял с тарелки и сунул себе в рот. "Не наелся" - подумал я. "А вдруг я сейчас вылезу? Каким будет его смущение?" Но вылезти я не успел. Дверь в зал открылась, и в комнату влетела Лена. Да, да! Она именно влетела, словно приехала откуда-то издалека. С Севера. Она прямо с лету бросилась Сергею на шею. И повисла на нем. Мне было хорошо видно, что ее ноги не касаются пола. Ничего себе! - Сереженька, как я соскучилась, - прошептала она тонким голосом. "Соскучилась? Да когда же она успела? Соскучиться-то?" - А я? Я не мог дождаться, когда все уйдут, - прошептал он. - Ну, вот мы и одни, миленький мой! - Пойдем, Леночка. Нет сил терпеть, - хрипло произнес Сергей. Казалось, вся кровь бросилась мне в голову. Я все понял. То, что его уход, это камуфляж, я понял раньше. Теперь я понял другое. Я понял, что сейчас произойдет. В девять лет я все же имел отдаленное представление о том, что делают мужчина и женщина, если они хотят, чтоб у них появились детки. Вовка рассказывал, что многие парни и девушки делают это и до свадьбы. Словом, я кое-что знал. Я думал, что они пойдут в Ленкину комнату. Но Сергей стал подталкивать ее к дивану. И она, моя сестричка, шла, неуверенно переставляя ноги. Сергей шептал ей что-то прямо в ухо, а она сдавленно хихикала. Они целовались. Потом уселись на диван. Дальнейшее произошло на удивление быстро. - Давай, Леночка? А? - произнес Сергей страстным, хриплым голосом. - Да, да, я так соскучилась, - снова прошептала Лена. И он стал расстегивать ее блузку. При этом он продолжал целовать ее мелкими поцелуями. Она же, я видел это, она гладила его плечи. И я понял еще одно. Что они совершают это уже не впервые. Почему-то они делали все очень торопливо. Может, боялись, что скоро вернутся родители? И еще. Они общались тихим шепотом. А это, видимо, потому, что они боялись меня разбудить. Они думали, что я сплю. Но я не спал. Я смотрел на них из своего убежища. Что я видел? Нет, если сказать, что я видел все, это будет совершеннейшая неправда. Потому что диван, на котором они расположились, был частично загорожен большим столом. Потому что свет был совсем скверным. Поэтому, что я видел? Видел, как они легли. При этом я перестал видеть их головы. Видел их ноги. Видел, как Сергей гладил ее колени, как его рука скользнула под ее юбку. Она, его рука, пробыла там, под юбкой, совсем недолго и вернулась, но не одна. Оказалось, что она, его рука, стаскивает с Лены трусики. И сестра моя не противилась этому. Потом Сергей навалился на Лену. Он лег на нее так, что оказался между ее разведенных ног. Почему-то это - ее раздвинутые ноги, которыми она затем крепко обхватила его, это сильно врезалось в мою память. Я видел, что он расстегнул и приспустил свои брюки. Они тихо-тихо шептались. Прямо, как мышки. Я не мог разобрать ничего из того, что они говорили. Нет, конечно, обрывки фраз я воспринимал и они, эти слова, были такими стыдными, такими грешными... И такими завораживающими. - Леночка, какие у тебя сосочки. - Какие? - Твердые. И сдавленный смех. - Не кусайся. - А я и не кусаюсь. - Кусаешься. Что завтра в школе скажут? - Никто не догадается. - Ага, тебе хорошо так говорить. И тихий стон. - Лена, у меня с собой нет... Ничего? А? - Ничего. Этого я тогда так и не понял. Чего у него не было? - Лена, ну, Лена, - он прямо умолял ее. - Я здесь, я здесь, - шептала она. Это тоже было для меня непостижимо. Что значит - "здесь"? Я видел, что Сергей делает какие-то толкающие движения. Его обнаженный зад, казалось, жил своей особой жизнью. И вдруг Сергей произнес фразу. Он словно выдохнул ее. Это была сплошная страсть. Мне никогда не забыть этих слов. Меня словно прошило током. - Лена, я в тебе. Милая, я в тебе. О, боже, как хорошо... И он застонал. Сдавленно, тихо, но он застонал. В ту же секунду охнула и моя сестренка. Словно вошла в ледяную воду. Честно - я едва не вскрикнул. Не знаю, почему. Наверное, потому, что я понял, что именно сейчас произошло. И Сергей задвигался. Теперь я видел. Я понимал. Он овладевал моей сестренкой. Нет, это длилось не долго. Они тихо вздыхали, стонали. Изредка Лена вскрикивала. Но все это тихо, очень тихо. - Люблю тебя, люблю, - страстно шептал Сергей. - Давай, миленький, давай, - тонким голосом умоляла Лена. Вот это удивило меня больше всего. То, что она просила его, чтобы он давал. Это было еще и непонятно. Ведь он, вроде, и так давал со страшной энергией. И финиш. Это была какая-то фантастика. Я едва не выскочил из-под стола. Еще бы. Мне показалось, что моя сестра умирает. Потому что она стала резко дергаться. Потому что она заскулила. Чего уж там... Она завизжала. Стала стучать пятками по бедрам Сергея. А он рычал, и, казалось, хотел раздавить ее. Или пронзить насквозь. И вот в этот высший момент их любви я высунул руку из-под стола. Я понимал, что в эту минуту они ни за что меня не услышат. Их просто не было на нашей грешной земле. И я дернул ручку двери, сняв ее с защелки. И снова спрятал руку. Путь в мою комнату был открыт. На диване лежали, не шевелясь. Слышалось лишь шумное дыхание. И через минуту - слова. - Тебе было хорошо? - Да! А тебе? - И мне. - Люблю тебя. - А я тебя. Кто кому это говорил? Это не имело уже никакого значения. Если обоим хорошо. - Не разбудили ли мы твоего братца? - Не знаю, надо его навестить. А вот это было уже совсем некстати. Вспомнили меня, родимые! Я не был готов к этому визиту. И я осторожно потянул дверь. Папочка, какой ты хороший хозяин! Все петли на дверях у тебя смазаны и не скрипят! Спасибо тебе. Я задом вполз в свою комнату. Быстро-быстро разделся. И в коечку. На свой диванчик. Лишь бы пунцовая моя мордочка не выдала меня. Они зашли минут через двадцать. Я услышал, как они отодвигают стол, чтобы открыть дверь в мою комнату. Они подошли ко мне. Лена и Сережа. Видимо, Ленка наклонилась. - Спит, - прошептала она. - Ну и слава богу, - усмехнулся Сергей. "Сплю, конечно" - едва не поддакнул я.