Все права на данное произведение принадлежат автору.
Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!

Олег Болтогаев

Ликвидация безграмотности

Часть 3


Глава 7


Утром сильно болела голова. Но самым ужасным было воспоминание о том,
что произошло у сеновала. Ведь это уже второй раз! Что делать дальше?

Как смотреть в глаза Наташе?

Как?

Весна стала быстро вступать в свои права. На крышах сараев заорали кошки, озабоченные извечной проблемой размножения. Диспуты в туалете обрели новый импульс. Девчонки сбросили зимние одежды, что вызвало особый прилив живого непреходящего интереса к ним со стороны пацанов. Еще бы, платья и юбки девочек стали такими короткими, что почти любое движение их обладательниц приводило к тому, что мелькал край маленьких трусиков и это приводило всех парней в жуткое возбуждение. Дух любви заполнил школьные коридоры.

А особенно раздевалки, куда все еще нужно было сдавать плащи и куртки, но именно здесь, в раздевалке, девчонку можно было слегка зажать в угол, и, если она не сильно сопротивлялась, что означало, что ей приятны такие заигрывания, так вот, если она не визжала, не кусалась, а лишь молча старалась отдернуть жаркие, обхватившие ее грудь ладони, то можно было еще понаглеть и скользнуть к ней рукой под юбку, в диким восторгом ощутив под пальцами ее тугой, плоский живот, ладно обтянутый тонкими колготками поверх маленьких, смешных трусиков.

А если девчонка была без колготок! Тогда это был полный отпад!

В середине марта Лешка радостно объявил, что "сделал Ленке". Теперь он стал почти на одну ступень с Петькой, а Сашка чувствовал, что скатывается все ниже и ниже, что его скоро будут пускать в туалет только по нужде.
Сделал и проваливай! И хотя никто его никак не унижал, над ним не смеялись, но он сам чувствовал свою ущербность. Пацаны громко смеялись над очередным анекдотом, а он молчал, особенно, если в анекдоте шла речь о том, как у кого-то не получилось. В анекдотах это было смешно, но Сашка знал, что это совсем не смешно в жизни. В анекдотах у кого-то "плохо стоял", а у Сашки с этим было все чудесно, но он все равно очень переживал из-за того, что у него с Наташей ничего не выходит.

- Как живете-можете?
- Живем хорошо - можем плохо!
- Значит, выходит - хорошо?
- Выходит хорошо - входит плохо!

Петька громко ржал, рассказывая этот анекдот, а Сашка думал, кто
сочиняет эти анекдоты? Все новые и новые! Неужто они рождаются сами?

Сашка очень страдал.

Хотя его отношения с Наташей, казалось бы, не изменились. Теперь они подолгу гуляли вечерами, у них была своя беседка в детском садике, часто они шли на стадион или в школьный двор, всюду они находили тихое местечко, где им никто не мешал и можно было целоваться до боли в губах, расстегивать многочисленные пуговицы и трогать, ласкать горячую девичью кожу, грудь, бедра, живот.

И там, внизу, между ног.

Это было какое-то волшебное место. Когда его пальцы достигали горячей, влажной щелки - Наташу словно подменяли. Она стонала и охала, она крепко сжимала его руку, сжимала, но не отталкивала, Сашка знал, что ей очень нравится то, что он делает, он даже спросил ее, как ей лучше, когда его палец вот тут или тут. "Чуть выше" - едва слышно прошептала она. Он стал трогать ее повыше, удивляясь, что навстречу его пальцу выскочил какой-то маленький язычок, Сашка слегка коснулся его, и девушка громко застонала, она стала резко дергаться на его коленях, она вскрикнула, что это с ней, и тут он понял, он вспомнил, что Петька говорил, как девчонки кончают от того, что их гладят в этом месте. Поэтому он еще крепче прижал к себе Наташу, она дергалась так, что могла и упасть, но Сашка все держал и держал ее, продолжая свои бесстыдные погружения пальца.

И вдруг она затихла. Ее тело как-то странно потяжелело.

Она дышала жарко и глубоко. Ее голова бессильно лежала на его плече.

Сашка продолжал слегка шевелить пальцем.

- Не надо больше, - едва слышно прошептала она, тронув его руку.
- Что с тобой? - спросил он тихо.
- Не знаю.
- Тебе было хорошо?
- Да. Но мне стыдно.
- Почему?
- Не знаю. Какие-то животные инстинкты.
- Знаешь, что это было?
- Что?
- Ты, похоже, кончила.
- Да, наверное.
- Я слышал, девчонки сами себе так делают. Это правда?
- Да, некоторые делают.
- А ты делаешь?
- Нет.
- Значит, это впервые?
- Так сильно - да. Прежде было что-то похожее, помнишь, в подъезде?
- Помню. И что ты чувствуешь?
- В голове пусто. Все тело звенит, как после гриппа. Легкость какая-то.
- Наташа.
- Что?
- Я очень хочу по-настоящему. Что ты молчишь?
- Не знаю, что сказать.
- Давай, сделаем это.
- Я боюсь.
- Чего боишься? Мы ведь любим друг друга. Правда?
- Правда. Но я боюсь.
- Ты не представляешь, как я хочу. Я умираю от любви к тебе.
- А если мы договоримся с тобой?
- О чем?
- Ну, я знаю, что эта проблема не только у нас с тобой...
- А у кого еще?
- Почти у всех девочек, которые встречаются с мальчиками.
- И что?
- Я знаю, что почти все делают так.
- Как?
- Ну, так, как ты сделал мне сейчас. А девочки это делают мальчикам.
- Как?
- Не придуряйся! Ты знаешь, как.
- Но ведь это совсем не то.
- А ты знаешь, как "то"?
- Нет. Но я думаю, что совсем по-другому.
- Но, если нельзя иначе, то лучше так, чем никак.
- Ну, наверное. Только, почему нельзя?
- Можно подумать, ты не знаешь!
- Не знаю. Почему?
- Потому что я еще ни с кем.
- Ну, так давай со мной. Или ты мне не доверяешь?
- Доверяю. Но нужно потерпеть.
- Сколько терпеть? Ты посмотри на наш класс. Или на ваш. Все перетрахались!
- Как грубо ты говоришь! Так уж и все!
- Не все, конечно. Развитие у многих задерживается.
- Что значит "задерживается"?
- А то и значит, что у некоторых девочек ни сиськи, ни письки.
- Фу, какой ты!
- Ну, посмотри на Таню Горелину.
- А что? Она очень хорошая девочка.
- Не спорю. Но Танечка не вызывает никаких греховных мыслей.
- Потому что вы все коты.
- Кто коты?
- Вы - парни. Только об одном и думаете.
- А вы, девочки, об этом не думаете? Только честно.
- Думаем. Но иначе, чем вы.
- Не смеши. Вы просто боитесь, вот и вся разница.
- А вы не боитесь?
- Чего?
- Беременности. Огласки.
- От беременности есть средство. От огласки тоже.
- Какое?
- Выбирать парня, которому доверяешь.
- Дело в том, что мы, девчонки, мечтаем, чтобы звучала одна нота, а вам,
парням хочется пробежаться по клавишам.
- Говоришь мудрено, но понятно.
- И потом мы все же кое-что теряем, а вы нет.
- Ну эта потеря только для первого раза.
- Но каждый хочет, чтобы первым был он.
- Тут ты права. Но я-то о другом.
- О чем?
- О том, что многие обогнали нас с тобой.
- Ну ведь не все.
- Еще не хватало, чтобы - все.
- Потом, пацаны часто привирают. Так что - не все нас обогнали.
- Конечно! Не все, но большинство. Но главное даже не в том, все или нет.
- А в чем?
- В том, что я хочу тебя. Люблю, понимаешь?
- Понимаю. Если любишь - потерпишь.
- Сколько?
- Не знаю. Я еще не готова к этому.
- Что значит "не готова"? Ты вспомни свадьбу или как тогда у меня дома!
- Что ты хочешь сказать?
- Что ты была вполне готова! Просто я был лопух.
- Тебе не кажется, что ты мне хамишь?
- Кажется. Извини. Хотя, согласись, я был лопух.
- Ты мой глупенький, хороший мальчик.
- Да, да. Твой. Глупенький. Я хочу тебя.
- Терпи.
- Скоро терпелка лопнет.
- Не лопнет.
- Лопнет.

Наташа притихла. Ему даже показалось, что она заснула.
Он сидел, не шевелясь, боясь ее потревожить. Он думал.

Он был поражен.

Никогда они С Наташей еще не говорили так откровенно.

Поди ж ты! Что важнее, добиться физической близости или вот такой степени откровенности? Разве он мог говорить так с какой-нибудь другой девчонкой? Нет, конечно.

Но все равно очень хотелось.


Глава 8


До весенних каникул оставалась всего неделя. Весна выдалась ранняя и теплая. Сашка совсем очумел. Оказалось, что те ласки, о которых они договорились с Наташей только сильнее распаляют его. Он стал плохо спать. Каждую ночь ему снилось, что он овладевает Наташей, овладевает по-настоящему, при этом ему было так хорошо, так чудесно, что проснувшись, он долго не мог прийти в себя и понять, что это был лишь сон.

Еще оказалось, что когда Наташа трогала его там, внизу, то получалась как-то не то, чтобы грубо, но как-то жестко, его орган требовал более нежных прикосновений, но Сашка стеснялся сказать об этом девушке.

Они стали ходить в дальний угол парка, вечерами там просто витала аура любви. То тут, то там раздавались подозрительные шорохи и тихий шепот, который невозможно спутать с каким-то другим звуком. Это был шепот любви. Поначалу Наташа не хотела идти в эту таинственную темноту, но Сашка вел ее, вел, крепко держа за руку, вел почти насильно. И Наташа шла.

Однажды они чуть не наступили на парочку, которая, расположилась прямо на молодой травке, видимо, они лежали на плаще, и несмотря на то, что видно было очень скверно, Сашка замер от вида голых женских ног, они, эти ноги, были бесстыдно раскинуты, полусогнуты в коленях, но самое жуткое было в другом, между этими голыми ногами сильно и ритмично двигался мужской зад, жаркое дыхание сопровождало всю эту сцену. Сашка едва не задохнулся от волнения, когда взглянул на все это. Он потянул Наташу в сторону, он знал, что и она все это видела и ему хотелось только одного - повалить ее на траву и делать ей, делать так, как делал тот парень, лежащий на своей девушке в двадцати шагах от них.

А вдруг это был Петька?

Сашка обнял Наташу, некоторое время они целовались стоя. Потом он согнул ее назад, его руки непрерывно гладили ее, он расстегивал ее плащ, задирал короткую юбку, трогал плоский живот, туго обтянутый тонкими трусиками.

Ему хотелось снять с нее трусики, но мешали эти чертовы резинки для чулок.

И он сделал, как обычно. То есть сдвинул трусики в сторону.

И совсем потерял голову. Шепча хриплым голосом: "ну, пожалуйста, ну, прошу тебя" он бережно уложил ее на свой плащ и страстно прижался к ней, он торопливо, словно опаздывал, расстегнул свои брюки и начал тыкаться в жаркое местечко между ее бедрами, он навалился на Наташу, совсем как тот парень, что расположился невдалеке со своей девушкой, но у него, у Сашки, в отличие от того парня, ничего не получалось. Он чувствовал, что тычется то в ее живот, то в бедро, то в ткань трусиков.

Страсть его нарастала, и он разрядился, как всегда, то есть, мимо.

Да что же это такое!

Некоторое время он лежал сверху, опираясь на локти, чтоб не сильно давить на нее. Затем он откинулся и лег на спину. Сквозь ветви деревьев были заметны яркие звезды. Откуда-то издалека доносились звуки городской жизни.

Наташа села, стала поправлять одежду и вытираться платочком.

- Приди завтра ко мне, - сказал он вдруг жестким и твердым голосом.
- Хорошо. Во сколько? - тихо и покорно спросила она.
- Сразу после школы, - ответил Сашка, сказав себе: "Все! Или - или!"

Уже с утра он начал волноваться. А вдруг мать вернется с работы раньше обычного. Братан учился во вторую смену, но и он мог ввалиться в самое неподходящее время.

И презерватив. Сашка так и не разжился этой штуковиной. Можно было сделать попытку попросить у Петьки. Но как сделать так, чтобы тот не понял для чего?

И Сашка решил спереть у Петьки презерватив.

Обстоятельства снова оказались на его стороне. В этот день была физкультура. И когда все пацаны, как оголтелые, бегали по спортзалу, Сашка тихо выскочил в раздевалку, подбежал к шкафчику, в котором висела Петькина одежда и ловко и безошибочно сунул руку в верхний карман его куртки. Он чуть не подпрыгнул от радости - заветные пакетики были на месте. Сашка схватил два из них и, не останавливаясь, бросился обратно в зал, на ходу пряча добычу в карман своих спортивных брюк. Наверное, это было первое воровство в его жизни.

Но ведь для святого дела!

Домой он не шел. Он летел. Слава богу, никого не было. И первым делом он решил научиться надевать это изделие, так как хорошо помнил рассказы Петьки про то, как кто-то не так одел.

Нет, вроде все было просто и понятно. Он все время думал о Наташе, его орган задорно торчал кверху. Сашка приложил изделие к кончику и покатил его вниз.

Получилось. И что теперь? Так и ходить, поджидая Наташу?

Так сказать, "всегда готов!"

Ну, не снимать же! Потом, вдруг он порвется, когда начнешь снимать?

Жалко!

Еще возникла мысль, а цело ли изделие? Но тут он беспокоился недолго.
Наверняка цело. Пакетик-то был неповрежден. Сашка походил по дому.
Ощущение было непривычным. Словно чья-то рука крепко держит за суть.

Раздался звонок, кто-то пришел. Сашка подошел к двери.

Это была она.

О, она даже не заходила домой! Так и пришла в школьной форме.

Привет, тебе, любимая! А я, вот, принарядился к твоему приходу!

Конечно, он так подумал, но не сказал.

Она стала разуваться, а Сашка погладил ее по спине и прошептал:

- Как хорошо, что ты пришла.
- Я не стала заходить домой, - прошептала Наташа.
- И правильно.
- Что правильно? Через час мне надо быть дома, иначе начнут искать.
- Да ну! Разве ты под таким контролем?

А сам подумал: "А мы успеем за час?"

И они пошли в его комнату. Наташа даже не спрашивала, где его мать и брат.

Все и так было ясно.

Сашка потянул ее к дивану. Они сели рядом, он обнял Наташу. Сколько раз они уже так сидели, сколько раз обнимались? Но впервые их объятия были дополнены новыми ощущениями. Во-первых, Сашка чувствовал: "Наташа знает, зачем пришла" и во-вторых, у него была одета эта штуковина, создававшая такое незнакомое ощущение там, внизу.

- Не бойся, - прошептал он, заваливая ее на диван. Она покорно легла.

Торопливо и несколько суетно он стал раздевать ее. Нет, конечно, не догола. Расстегнул застежку платья на груди. Дальше была голубая комбинация, белый лифчик. Он стал целовать ее в шею, а сам начал гладить ее ноги выше колен.

Она не противилась.

Его сердце буйно колотилось. Неужели? Неужели сейчас?

- Приподнимись, - хрипло прошептал он, стаскивая с нее белые трусики.

Он бережно положил их на стул и припал к ее губам, лаская рукой ее бедра.
Затем решительно, он сам удивился, как сравнительно спокойно он это сделал, он расстегнул свои брюки и сдвинул их вниз вместе с трусами. Наташа дышала жарко, резко, Сашка прижался к ней.

- Саша, Сашенька, я боюсь, - зашептала она.
- Не бойся, я надел это, - хриплым голосом ответил он.

К его удивлению Наташа скосила глаза вниз, словно хотела удостовериться в том, что он сказал. Но, оказалось, она увидела другое.

- Боже, какой он огромный, я боюсь, Сашенька!
- Не надо бояться, я буду осторожен, ну, пожалуйста, ну, милая.
- Нет, нет, ты что, он не войдет в меня!
- Войдет, вот увидишь, все будет хорошо. Ну, Наташа! Ну, пожалуйста!
Ну ты ведь трогала меня, знаешь, какой он. Наташа, ну, Наташа.

Он стал раздвигать ее ноги, которые она пыталась судорожно сжать. Она же продолжала что-то лепетать, про невозможность их близости, а Сашка вдруг решил, что нужно просто начать целовать ее, не давая ей опомниться.

И он припал к ее губам. Свободной рукой он гладил ее грудь, пытаясь запустить пальцы под лифчик, но последнее получалось плохо и он сдвинул ладонь вниз на более знакомую территорию. И это подействовало.

Наташа больше не сжимала ноги. И Сашка, хмелея от предчувствия, бережно и осторожно раздвинул ее колени и лег на девушку. Лег, опираясь на локти, ему казалось, что ей будет неприятно, если он навалится на нее всем своим весом. Безумно хотелось только одного. Терпеть было невозможно.

И Сашка стал двигаться, ища заветную щелку. Он тронул место предполагаемой высадки пальцами, там было жарко и влажно. И он направил туда свой орган, своего принаряженного героя. Ему показалось, что он на верном пути и он сделал толчок. Лицо Наташи исказила гримаса и она всхлипнула.

- Мне больно, Сашка, что ты делаешь! Мне больно!
- Наташенька, милая, я люблю тебя, - прорычал он и толкнул снова.
- Больно, ты с ума сошел, мне же больно!
- Наташа, я сейчас, так и должно быть, Наташенька, - и он снова толкнул.

Но его не пропускали. Может, толкать надо было сильнее?
Или он не туда попадает? И еще эти ее протесты!

И он решил остановиться и успокоить ее. И, наверное, зря. Потому что в ту же минуту Наташа заплакала, заплакала горько, громко, навзрыд.

- Что с тобой, что с тобой? - испуганно спрашивал Сашка.

Он по-настоящему испугался. Слезы ручьем текли из ее глаз и казалось, что она никогда не перестанет плакать. Господи, что делать, как ее успокоить?

Все его желание, весь его любовный пыл вмиг улетучился и словно жалкая сосиска свисало его достоинство в сморщенном чехле резинотехнического изделия.

- Наташа, Наташа, не плачь, ты что, я ведь ничего не сделал.

Она же захлебывалась от слез. Сашка не мог знать, что это нервный срыв.
Но он поступил верно. Он перестал ее успокаивать и просто лег рядом, заботливо одернув подол ее коричневого форменного платья.

Он лег рядом и стал легко гладить ее по плечу и, удивительно, но она вдруг затихла. Ему даже показалось, что она уснула, так как она почему-то повернулась лицо к стене и закрыла глаза. И что теперь делать?

Что делать?


Глава 9


Спасение, как это часто бывает, пришло неожиданно.

Перед самыми весенними каникулами мать, получив почту, быстро разрезала конверт и стала читать письмо, затем она радостно сообщила, что к ним в гости едет ее двоюродная тетушка со своей дочкой. На неделю. Сашка видел пару раз эту тетку и каждый раз удивлялся, что она слишком молода, чтобы быть в таком родстве с его матерью.

Дело в том, что тетка была лишь на два года старше его матери. А ее дочь была старше Сашки всего на полгода. Сашка смутно помнил эту девочку, лет семь назад они с матерью были у них в гостях и он видел ее. Еще бегали вместе по парку, помнится, там были какие-то аттракционы.

Ну, едут, так едут. Особого значения этому Сашка не придал.

Он жутко переживал свои неудачи на любовном фронте. Даже кореша по туалетному ликбезу заметили его состояние и Петька заботливо спросил:

- Чет ты, Санек, как в воду опущенный? Или Наташка не дает?

Знал бы Петька, как он был близок к истине!

Дома мать постоянно спрашивала, что это с ним, не болит ли чего?
В конце концов, она решила, что ему недостает витаминов и заставила его есть в безмерных количествах молодую редиску и морковку со сметаной.

Положение усугублялось тем, что Сашка решил, что Наташа его разлюбила и отдает предпочтение Димке из десятого класса. На вечере, посвященном окончанию третьей четверти, она несколько раз танцевала с Димкой, а Сашка стоял среди тех, кто не танцевал. Обида и ревность разрывали его сердце.

И он ушел с вечера.

Еще в прихожей он понял, что гости прибыли. Об этом красноречиво свидетельствовало красное девчачье пальто и серый женский плащ.

И смешная шапочка.

Сашка молча продефилировал в свою комнату. Через некоторое время в дверях показалась мать и сказала, что это очень некрасиво, делать вид, что не заметил, что тетка и ее дочка уже приехали.

Что ж, будем делать красиво!

И Сашка вышел из своей комнаты и прошел в кухню. За столом сидел его братан, тетка и ее дочка. Однако! Сашка никак не ожидал, что она так повзрослела.

Большие черные глаза смотрели на него радостно и доверчиво. Длинные темные волосы красиво струились вниз, на плечи, на грудь. Сашке показалось, что на него повеяло чем-то родным и теплым. Он даже смутился.

- Теть Лена, здрасьте, и ты, Катя, здравствуй, - пробормотал он.
- Как ты вырос, племянничек! Садись к нам, садись! - заулыбалась тетка.
- Да, вот, вымахал, но что-то последнее время невесел, - сказала мать.
- Дак, влюблен наверное! - заявила тетка.

Сашка едва не подпрыгнул на стуле. Откуда она знала? Он опасливо посмотрел на Катю. Та смотрела на него, слегка улыбаясь, словно жалела. Сашка не знал, как сделать так, чтобы перестать быть центром внимания. Выручила тетка.

- Ничего, Катя у нас бойкая, она тебя расшевелит, - засмеялась она.

И Катя расшевелила.

После ужина, как водится, все двинули к источнику радости - телевизору.
Но Катя сказала, что не хочет ничего смотреть.

- Пойдем, покажешь, как ты живешь, - сказала она Сашке.
- Вот мои книги, вот маг, - показывал Сашка.
- А видика у вас нет?
- Нету, собираем на него.
- А у нас есть, но мы смотрим редко.
- А что смотрите?
- Да так, всякое.
- Все про любовь, наверное? - Сашка неожиданно для себя осмелел.
- И про любовь тоже, - улыбнулась Катя.
- Ну и что там, любовь?
- А что - любовь?
- Большая, наверное, любовь?
- Всякая. - она засмеялась.

Сашка приоткрыл свой шкафчик:

- А тут мои железки, паяю понемногу.
- А это что у тебя?

Сашка повернулся. Катя рассматривала его стенгазету. Сашка вспомнил, для чего была предназначена эта выставка фотографий и смутился. Но Катя не заметила его смущения и влезла коленями на диван. Шустрая! Это не Наташа.

Она стала рассматривать снимки, а Сашка стоял рядом и смотрел на нее.
Короткая юбка туго обтягивала ее попку. Были заметны контуры маленьких трусиков. Сашка почувствовал волнение.

"Но она же твоя родня" - раздался внутренний голос.
"Седьмая вода на киселе" - послышался другой страстный шепот.
"Да нет, нельзя, у тебя ведь есть Наташа".
"Наташа танцевала с другим. И вообще, ты должен попытаться".
"Не вздумай, будет скандал".
"Никакого скандала. Ты только попробуй. А там - сам увидишь".

Вот этот, последний совет, показался Сашке самым верным и мудрым.

И он тоже влез на диван и стал рассказывать Кате про фотки, а сам осторожно обнял ее за плечи. В этом объятии не было, как ему думалось, ничего любовного. Просто он обнял ее, чтобы она не упала, оправдывал он себя. Видимо, и она так подумала, потому что совсем не заметила его движения. Вот только голос у него вдруг предательски охрип.

- А это наш класс, - говорил Сашка, показывая пальцем.
- Ну и где тут твоя зазноба? - Катя наклонилась, чтоб вглядеться.
- Тут нету, - неожиданно для себя промолвил Сашка.
- А где же она?
- Кто?
- Ну, я не знаю, как ее зовут?
- Наташа. Она из параллельного, - произнес Сашка тихо, как на допросе.
- И что Наташа, не дает?

Казалось, вся кровь хлынула Сашке в голову. Он потерял дар речи. Он ожидал чего угодно, только не такого прямого вопроса. И, словно на сеансе гипноза, он тихо и обреченно ответил:

- Не дает.

В комнате повисла гробовая тишина. Сашка чувствовал, что покраснел, как рак.

- Нужно быть смелее, - рассмеялась Катя.
- Много ты знаешь, - прошептал он.
- Кое-что знаю, - ответила она.
- Научила бы...

Сашка так и не понял, как это из него вырвалось.

Он ожидал пощечины или насмешки, но она ответила:

- Посмотрим на твое поведение.

А вот после этих ее слов ему показалось странным, почему не падает потолок. Она ему пообещала! Было жутко, страшно, но сладостно. Она, его ровесница, она, его дальняя родственница, почти прямо пообещала приобщить его к любви.

Или он что-то неправильно понял? Нестерпимо хотелось задать уточняющие вопросы, но Сашка словно онемел. Он боялся, что возникшая надежда рухнет, как песочный замок. От волнения во рту стало невыносимо сухо. Пить!

- Хочешь пепси? - выдавил он из себя, боясь взглянуть в ее сторону.
- Давай, - ответила она, и он понял, что она тоже волнуется.
- Сейчас принесу, - и он помчался на кухню.

Потом они, как ни в чем не бывало, сидели на диване и жадно пили сладкую, шипучую воду, теперь они болтали о том, о сем, и, казалось, не было этого короткого, многообещающего разговора. Но в их отношениях уже была тайна.


Вернуться на книжную полку



Rambler's Top100