Все права на данное произведение принадлежат автору.

Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!

(C) Олег Болтогаев, 1998 г.

ИЮНЬСКАЯ ГРОЗА

Что меня толкнуло написать эту записку - не знаю. Но я ее написал.

"Света, приходи завтра на озеро. После часа."

Написал и пустил по классу. Я сидел за последней партой, а Света за второй. Так что путь моего послания был долог, но я внимательно его отследил. Катя, Толян, Людка, Наташа, Вовка, Ленка, Витька. Не все передают записку быстро, некоторые явно недовольны, что их отвлекают. Как же, консультация по физике!

И вот я вижу, что Света записку получила. Она смотрит на нее недоуменно, ей тоже страшновато перед экзаменом, она, видимо, ни о чем другом и не думает.

Наконец, она читает записку. Я жду ответа.

Так получилось, что до восьмого класса я учился в другой школе. А в этой, начиная с девятого. Но ничего, в коллектив я влился удачно, все было хорошо.

Но вот школа закончена. Многие одноклассники радуются, а я нет. Грустно.

А вот ко мне едет ответ. Витька, Ленка, Вовка, Наташа, Людка, Толян, Катя.

Разворачиваю. Читаю. Одно слово. "Хорошо".

Сердце мое начинает стучать тревожно. Есть предчувствие. Неужели?

Но ведь прежде я ее почти не замечал. Она, по правде сказать, совсем не та девушка, при виде которой появляются грешные мысли. Очень даже обычная.

Я стал вспоминать, что у меня было с ней до сегодняшнего дня. А ничего. Мы почти не общались. Лишь когда-то, давно, в девятом, я почему-то сказал ей, что где-то прежде ее видел. И, кажется, немного смутил этим. Но не более. Она не приходила ни на танцы в школе, ни на вечеринки "на хате".

Про Свету болтали, что она живет со взрослым парнем и собирается за него замуж. Это было похоже на правду, слишком обособленно она держалась.

И вот я позвал ее на озеро. Почему на озеро? Не знаю.

Озеро - это только название. В действительности это большой пруд.

К двенадцати я уже ходил по плотине. Света должна была подойти с другой стороны, но ее все не было. "Наверное, не придет" - подумал я, с тревогой глядя на огромную черную тучу, наползавшую с запада. "Точно не придет" - сказал я себе и хотел идти домой, как вдруг увидел, что по дальнему краю плотины быстро движется знакомая тонкая фигурка. Это была она.

И я пошел ей навстречу.

- Привет, - сказал я ей.

- Привет, - она явно торопилась и дышала, как после забега.

На ней было простенькое цветастое платьице, в руке она держала пакет.

- Куда пойдем? - спросила она.

"В кусты, куда еще" - подумал я.

- Пойдем на ту сторону, там песок, - показал я рукой.

- Но это далеко, - смутилась она.

Я понимал, что ее смущает не то, что далеко, а то, что мы там будем одни.

- Ну, смотри, какие тут страшные камни, а там песочек, пошли туда.

- И дождь может начаться, - она посмотрела на тучу.

- Ничего, мы спрячемся, - ответил я.

А сам подумал: "Успеем до дождя".

По тогдашним меркам я имел большой сексуальный опыт. Начав в восьмом классе с Кати, я после этого был близок еще с четырьмя девушками, причем трое из этой пятерки были девственницами. Хотя, по правде сказать, сами контакты были не так уж и часты. Девчонки панически боялись залететь и поэтому по-настоящему мы делали редко. Мне, везунчику, перепадало один-два раза за четверть, не чаще. Но я был горд собой, так как знал, что другим парням не достается и этого.

Мы пошли по плотине, и мне казалось, что на нас все смотрят и все знают, куда и зачем я веду Свету. Это ощущение усиливалось, так как основная масса народу стала покидать озеро, а потому двигалась нам навстречу.

- Куда вы? Дождь собирается, - говорили нам наиболее сердобольные.

- Мы недалеко, - отвечал я, стараясь сохранить спокойствие.

"Побежали быстрее, а то не успеем" - хотелось сказать мне, но я молчал.

Света шла немного впереди, я смотрел на ее спину и не понимал, что это.

Конечно, не любовь. Но я жутко, до боли в кончиках пальцев, хотел ее. Причем, сегодня, сейчас. Значит что, это просто похоть? Не знаю.

И вот плотина закончилась, и мы пошли по берегу.

- Может, далеко не пойдем? - спросила она, повернувшись ко мне.

Какая-то милая, виноватая улыбка блуждала на ее лице.

- Пройдем еще, - ответил я хрипло.

"Тут люди, не видишь, что ли?" - подумал я.

И мы продолжали идти. А туча с запада уже расползлась на половину неба.

- Смотри, тут уже сплошной песок, - сказала она.

Я осмотрелся. Песок меня волновал меньше всего. Людей вокруг не было. Вроде нормально. Но место было такое, что нас было видно с другого берега. К счастью, чуть поодаль рос жидкий кустарник. Вот туда мы и пойдем.

- Пойдем, сядем там, - сказал я и взял ее за руку.

Надо же! Прежде я никогда даже не прикасался к ней. Мы подошли к кустикам, это была поросль срубленного в прошлом году леса.

- Сейчас, - сказала Света и полезла в свою сумку.

Она извлекла оттуда тонкую подстилку и учебник физики. Конечно, ведь завтра экзамен. Увидев мою улыбку, она прошептала:

- Объяснишь мне кое-что.

"Кое-что объясню" - подумал я.

Но тут же вспомнил про то, что она живет с каким-то парнем.

"Тогда еще неизвестно, кто кому будет объяснять".

- Разденемся? - спросил я, стараясь казаться спокойным.

- Такая туча, - прошептала она с опаской.

- А мы ее не боимся, - ответил я и стимулировал девушку личным примером.

Она встала с подстилки и стала расстегивать платье на груди.

Я смотрел на нее.

- Не смотри, - улыбнулась она.

- Чего это? - удивился я.

Обеими руками Света взялась за подол платья и ...

Здесь я не могу не отвлечься. Я обожаю это мгновение. Когда девушка снимает платье. И на пляже тоже. Особенно вот этот момент, когда платье еще на ней, но она уже захватила руками подол и поднимает его вверх. Я не могу без волнения смотреть, как обнажаются сначала стройные бедра, еще вверх, еще, видны трусики купальника, голый живот, выше, выше, вот лифчик. Ух! Все! Платье снято. Класс! Люблю эту сцену. Я заметил, что многие женщины как бы чувствуют, что мы, парни, неравнодушны к таким картинкам и стараются снять платье быстро, одним движением. И еще строго посмотрят на меня. А зря!

Знали бы они, сколько радости мне доставляют, может, раздевались бы помедленнее. Ведь не враг я им.

Итак, Света сняла платье и осталась в простеньком купальнике.

Как много сегодня идет под знаком "впервые". Вот теперь я впервые вижу ее без платья. В школе на уроках физкультуры - это не то.

А что? Ничего фигурка. Груди, конечно, маловаты, но у нас в классе больших ни у кого и нету. Это у Юльки в параллельном, во, какие, но, по правде сказать, мне не нравятся такие ведерные емкости. Так что у Светы в самый раз. Мысленно я уже трогаю ее грудь ладонью.

Ух, хорошо!

И вот мы лежим на ее подстилке. На животах. Повеяло прохладой. Неужто, и правда, будет дождь? Света раскрыла учебник и листает его.

Я придвигаюсь ближе и словно невзначай кладу руку на ее спину. Она молчит. Я слегка шевелю рукой, под моими пальцами застежка ее лифчика. Конструкция простенькая. Это не Ленкины причуды.

- С чего начнем? - спрашивает она.

"С лифчика и начнем" - думаю я.

- А что ты хотела бы повторить? - спрашиваю я.

- Давай, закон Ома.

- Ну, это же так просто, - говорю я.

Вопрос только в том, что проще - вспомнить закон Ома, или постараться тихо и незаметно расстегнуть лифчик. Искусство в том и состоит, чтобы увлечь даму законами физики, а свое дело делать исподволь, незаметно.

С другой стороны, разве она может не чувствовать мою руку на своей спине? А раз чувствует и молчит, то это что значит? Вот, именно. Вперед, кадет!

И я наклоняюсь ниже, наши лица совсем близко. Света поворачивает ко мне свое лицо и я близко-близко вижу ее глаза. Какие они у нее? Нет, господь и здесь не был к ней щедр. Что-то желто-зеленое. Наверное, такие называют соломенными. Носик у нее в конопушках. Совсем простое лицо. Но она меня волнует. Я безумно хочу ее. Нет сил терпеть. Зачем эта ложь про физику?

Разве она не знала, зачем я ее зову? Ведь могла бы отказаться.

Но она пришла. Значит - что?

Значит, я имею право придвинуться ближе.

Надо поторопиться, ведь того и гляди хлынет дождь. Шалаша нигде нет. И я придвигаюсь еще ближе, ее щечка прямо перед моим носом, будет очень глупо, если я ее не поцелую. И повод есть. Хорошее усвоение темы.

- Вот, видишь, совсем простой закон, - говорю я.

- Да, я поняла, - отвечает она.

И я осторожно чмокаю ее в щечку. Как вроде бы я так рад, так рад, что она подружилась со стариком Омом. Света улыбается и испуганно шепчет что-то. Но я ее не слушаю, я сжимаю ладонью застежку ее лифчика, я знаю, что этого достаточно, чтобы она расстегнулась. И, действительно, когда я убираю пальцы, то лифчик уже расстегнут. И что? Она этого не заметила? Да неужели?

Я стал целовать ее лицо, пытаясь дотянуться до ее губ, Света рассмеялась и попыталась увернуться. Но я крепко обнял ее и повернул на бок, еще одно движение и она лежит на спине, а я прижался к ней сверху. В такой позе она совсем не способна защищаться, да, ей, видимо, совсем не хочется это делать.

Наш первый поцелуй осторожный и какой-то робкий.

Так я целовал девочек в шестом классе.

Мы со Светой экстерном сдаем экзамен по эротике за весь курс с шестого класса по десятый. За пять секунд. Экзамен сдан и я целую ее жарко, страстно, я провожу ладонью вдоль ее талии, сдвигаю с ее груди лифчик, (или это он сам упал?), но теперь под моими пальцами ее грудь, упругая и прохладная.

Света издает какой-то возмущенный возглас, неужели она так и не поняла, что я ей расстегнул лифчик? Я смотрю на ее обнаженные груди.

- Что ты делаешь? - шепчет она испуганно.

- Любуюсь тобой, - отвечаю я.

Она вдруг садится и пытается прикрыть грудь. Ее груди свисают вниз. Я, в который раз, отмечаю про себя, что у девушек бывает грудь двух видов.

Та, что свисает вниз, как у Светы и та, что остается, как перевернутая чайная чашка. Этакая пирамидка. Мы, парни, уже давно пришли к выводу, что, если грудь свисает, то это значит, что ее обладательница уже не девушка.

"Значит, правда - про взрослого парня" - вспоминаю я.

И я снова обнял Свету и повалил ее на наше ложе. Теперь я стал целовать ее груди, ее смешные маленькие соски. А моя свободная правая рука пошла вниз, отвоевывать новые рубежи.

- Что ты делаешь, что ты делаешь, - шептала она панически.

А что я делал? Наверное, то, что и должен был делать.

- Нет, нет, - дернулась Света, ощутив мои пальцы под резинкой трусиков.

Но почему "нет"? Что я делаю не так?

- Перестань, перестань, - жалобно выдохнула она, когда я, став на колени, потянул вниз ее последнюю одежду.

- Да ты совсем не загорела, - сказал я, увидев низ ее белого живота.

- Пожалуйста, не надо, - вскрикнула она.

Но я имел хороший опыт. Не буду хвастать, но я думаю, что я умел снимать с девчонок их трусики быстрее, чем они это делали сами, даже тогда, когда им это было нужно. В итоге моя девочка лежала совсем голая и тщетно пыталась прикрыться ладонями. Через секунду я был снова на ней, только тоже голый. То есть, сам я раздеваться тоже умел быстро. Прямо, как гвардеец.

Где-то в уголке сознания билась беспокойная мысль, а вдруг кто-то смотрит на нас с другого берега? "Ну и черт с ними, пусть смотрят" - подумал я.

Моя девушка что-то лепетала, но я ее не слушал. Я знал, что против всех этих "не хочу", "не надо", "я боюсь", "ты меня перестанешь уважать", против всего этого есть только одно средство: непрерывные поцелуи и ласки.

И движение вперед. То есть, там, где предполагается контакт, нужно пытаться его осуществить. Даже если она толкается, сопротивляется, все равно, есть только один путь к успеху. Он звучит просто: "вперед!"

Наши поцелуи, прикосновения моих пальцев к ее самым интимным местам, вызвали реакцию - Света стала дышать жарко, лицо ее раскраснелось, и я вдруг понял, что она меня почти не отталкивает, и поэтому, слегка привстав, на мгновение оторвавшись от нее, я опустил руки вниз и, взяв ее под коленки, бережно раз- двинул ее ноги. Вот этот момент я тоже обожаю. Все остальное, кроме, конечно, самого события, как-то отступает перед этим, казалось бы, простым движением.

Я раздвигаю ноги девушки.

Почему я с таким трепетом отношусь к этому моменту любви? Наверное, все очень просто. В моей жизни еще не было случая, чтобы после этого не случилось то, к чему я так стремился. Раздвинутые девичьи ноги - это значит, что через минуту я буду в ней. Раздвинутые ноги - это ее готовность принять меня.

И я падаю на Свету, я снова целую ее, но весь низ моего тела живет своей жизнью. Я пытаюсь найти цель и попасть в нее. Девушка подо мной немного ерзает, это мне несколько мешает, но она, похоже, собой уже не владеет.

Она явно чувствует моего напряженного, твердого гостя.

И то, что намерения его тверды.

Я, как сквозь, сон слышу ее "не надо, не надо". Но я знаю одно - "надо!"

И вот я, кажется, на верном пути. Ни секунды промедления!

Я делаю толчок.

Да что ж так туго? Света вскрикивает, а делаю еще толчок. Отлично!

Я вошел. Меня приняли. Девушка опять вскрикивает.

А я начинаю двигаться. Какой класс! Отлично!

- Света, давай, Света, давай, - шепчу я резко и жарко.

Сколько проходит времени, пока я вот так, совершенно не владею собой? Я способен делать только одно - наносить ей свои любовные удары.

И вот я чувствую, что вершина близко, Света тихо стонет, ее глаза закрыты, ее голова дергается в такт моим страстным толчкам. Здорово!

Что-то громыхнуло над нами. Гроза, да? Я ее не воспринимал.

У нас была своя молния, свой гром, своя гроза.

Я овладевал ею. Она отдавалась мне.

И вот то, ради чего все это - свершилось. Мой дружок взрывается внутри ее тела, жуткая сладкая судорога пронзает меня, и вдруг я осознаю, что Света кричит, что она напряглась, выгнулась, как пружина, ее словно бьет током. Боже мой, да она кончает одновременно со мной! Ну, дела!

И я умер. Я упал на ее плечо. И она бессильно откинулась.

Потом мы оба жадно хватали воздух, а его все равно было мало.

И тут я понял, я почувствовал, что пошел дождь. По моей голой спине, по моему заду застучали крупные капли, мне казалось, что они закипали на мне, так я был разгорячен. Снова мелькнула молния, и в ту же секунду прогромыхал гром.

- Встаем? - спросил я Свету.

- Да, конечно.

Я поднялся и обомлел.

- Света! Что это? Ты что, в первый раз?

Вероятно на моем лице было совершенно идиотское выражение.

- Как видишь, - она как-то странно улыбнулась.

- А как же... - подходящих слов не было.

- А ты думал что? Что на мне пробу ставить негде, да?

- Да нет, но говорят, что ты... - я снова замолк.

- Что? Да, я собираюсь замуж.

- Но как же... Почему?

Во, болван! Получил свое и молчал бы! Нет, надо лезть в душу. Дождь закапал сильнее. Мы оба, словно очнулись.

- Клади все вещи в пакет, - сказал я.

- И подстилку? - спросила она.

- Да. И ее. Сами все равно промокнем, но потом вытремся и оденем сухое.

Мы быстро собрали вещи. Я схватил Свету за руку, чтобы бежать под деревья. Но она уперлась.

- Что такое? - спросил я.

- Я пойду ополоснусь.

- Ах, да. Тогда и я с тобой.

Мы подбежали к кромке воды. Вся процедура омовения длилась полминуты. Но дождь лил все сильнее, так что, когда мы закончили, то уже не было никакой необходимости бежать под деревья. И я положил пакет под куст, чтобы в него не попала вода и сказал:

- Пойдем в воду, никогда еще не купался во время дождя.

- Пойдем, я тоже - никогда.

И мы зашли в озеро. Вода была нам по шею. Я обнял девушку и прижал к себе. Там, под водой, она обхватила меня ногами, так что сама уже не касалась дна.

Мы были совершенно голыми. Дождь был довольно сильным, другого берега не было видно. Я поймал ее губы, и мы стали целоваться. Снова пришло желание.

- Нет, нет, что ты, сегодня больше нельзя, - зашептала Света.

- Почему?

- Нет, нельзя. У меня там и так все горит.

- Что? Было больно? - я прикусил мочку ее уха.

- Я думала, будет больнее.

- Так за кого ты выходишь замуж?

- Ты его не знаешь. Да и зачем тебе это?

- Здрастье! Ведь я тебя сделал женщиной. Имею право спросить.

- А может, мне хотелось, чтоб это случилось с тобой!

- За что же такая награда?

- Не знаю. Девичьи причуды. Я ведь не люблю его.

- А меня?

- Тебя? Еще зазнаешься. В тебя влюблена половина девочек нашего класса, так что я одна из многих.

- Вот как? Никогда бы не поверил.

- А ты поверь.

Но, получается, что я не поверил. Потому что больше мы не встречались. Сдали экзамены. Света даже на выпускной не пришла. А через две недели я уехал, поступил в институт и началась другая жизнь. Зимой кто-то из бывших одноклассников сказал мне, что Света еще в июле вышла замуж.

За того парня.

Прошло пять лет.

И вот так случилось, что я ехал в битком набитой электричке недалеко от тех мест, где жил в юности. Вспомнилась школа, тот давний июнь, такой же душный и предгрозовой, как сегодня. На одной из остановок напротив меня посадили девочку лет четырех. Добродушно и доверчиво смотрела она вокруг.

Неожиданно наши взгляды встретились. И она заулыбалась. Что-то привлекло меня в ее лице, я смотрел и не мог понять, что? Мне показалось, что я ее где-то уже видел. И вдруг меня словно обдало жаром. Я понял, что девочка очень похожа на меня самого. Да, да, именно таким был я в четыре года.

Я смотрел на нее, удивляясь, что незнакомые люди могут быть так похожи. Электричка стала тормозить, приближалась остановка, и мужской голос сказал: "Таня, выходим". И девочка встала и подала руку черноволосому мужчине.

- Папа, наша остановка? - пролепетала она.

- Да, да, выходим. Света! Где ты? - громко сказал он.

Я повернул голову и увидел ее. Это была моя Света. Из того, грозового июня. Она мельком взглянула на меня и словно обожгла взглядом. Мы узнали друг друга.

Конечно, она стала старше. Ни в лице, ни в фигуре не осталось ничего от прежней Светы. И лишь глаза были все те же - желто-зеленые. Буря эмоций всколыхнула мою душу, но я сидел, как припаянный. Они быстро вышли на перрон. Остановка была такая короткая, что поезд буквально сразу тронулся, мы проехали мимо них, стоящих на перроне. Сверкнула молния, прогромыхал гром и словно из ведра хлынул дождь.

Я еще раз встретился глазами со Светой и c ее дочкой.

Или - нашей с ней дочкой?

Поезд еще сильнее дернул, и все исчезло за пеленой июньского ливня.