Страницы одного дневника

 

Двадцать девятое апреля

 

Профсоюзный божок забежал к нам в комнату.

И сразу - ко мне:

 

- Слушай! Горящая путёвка! 24 дня! Анапа!

- И что это будет? - спросил я.

- Лечат все недуги. Почти бесплатно. Оплатить всего 10%.

- Лечат всё? От поноса до косоглазия? - уточняю я.

- Бери! Не пожалеешь, - настаивает божок.

 

Я посмотрел на дорогих моих сотрудников.

Все они оторвались от своих распечаток

и внимательно глядели на меня.

 

Как я могу оставить их на целых 24 дня?

 

- И когда нужно быть в Анапе?

- Первого апреля!

- И как я за это время соберу все справки и анализы?

- Уродков - твой друг, он тебе всё сделает!

 

Да, Уродков - мой друг. Он главный врач нашей поликлиники.

 

А вот возьму и поеду! Надоели мне эти программные комплексы.

 

Трудовой коллектив вздохнул с явным облегчением.

Их ждали 24 дня творческой свободы.

 

И вот я у главного врача.

Он молча заполняет для меня какую-то карточку,  смотрит на меня, 

потом в потолок, на меня и снова пишет, пишет и пишет.

Он делает меня больным.

 

Наконец, объявляет:

 

- Готово! Тебя обязательно надо лечить. Поезжай.

 

Были сборы недолги.

Что стоит собраться сорокапятилетнему мужчине?

 

Ничего не стоит.

 

 

 

Первое  апреля

 

Мой автобус прибыл в Анапу ранним утром.

Этот городок я знаю неплохо.

В далёком детстве я трижды побывал

здесь в пионерских лагерях.

 

Сдал свою сумку в камеру хранения.

Прогулялся по набережной в ожидании открытия санатория.

 

Десять часов. У входа нас собралось больше сотни.

В основном - жители Украины. Такой этот заезд.

 

Зарегистрировались. Нам назначены номера для проживания.

И столики в столовой. Скоро обед.

 

Заходим. Откровенно хочется поесть.

Столик на четверых.

 

Слева усаживается парень, моложе меня лет на пять-семь.

Знакомимся. Его зовут Артём. Он из Горловки.

Справа - барышня. Катя. Из Винницы.

Возраст? Не знаю. Лет тридцать.

Уродкова бы сюда, он безошибочно определяет возраст.

При этом он смотрит только на шею женщины.

Как он это делает, я так и не понял.

 

Место напротив меня не занято.

Наверняка кто-то сейчас придёт.

 

Нас обслуживает официантка.

Значит это не столовая, а всё-таки ресторан.

Нам приносят первое блюдо, второе, но главное,

на стол ставят бутылку красного вина и бокалы.

 

За моей спиной какой-то шум.

Я поворачиваюсь. Двое мужчин претендуют на одно место.

Разворачиваюсь назад и замираю от удивления.

 

Напротив меня сидит дама.

И какая дама!

Ведь я её знаю!

 

Конечно, это не совсем так.

Просто много лет назад, двадцать и более

Мы с ней учились в одной школе.

 

Это было здесь, совсем недалеко от Анапы.

Я учился в десятом классе, а она - в девятом.

И она тогда мне так нравилась...

 

Небольшого роста, правильные черты лица.

Красивая! Но главное - глаза.

Тёмные, почти коричневые.

Очень большие, выразительные глаза.

А ещё...  Очень красивая грудь.

Тонкий свитерок, через который явно торчат соски груди.

Забавно. Она знает, что у неё красивая грудь?

 

Её тёмные глаза с интересом смотрят на меня.

Я знаю, я помню, что её зовут - Наташа.

Больше я о ней ничего не знаю.

Я смотрю на неё, мне тревожно.

И вдруг я понимаю, что она меня не узнаёт.

Совершенно не узнаёт. Ноль эмоций.

 

Какой-то холодок на сердце.

Как так? Почему?

Неужели я так изменился?

Почему я её узнаю, а она меня нет?

 

Я отвожу взгляд в сторону.

Нельзя так нагло рассматривать человека.

Она представляется нам.

 

- Наташа, я из Вентспилса.

 

Вентспилс?

Это же где-то в Латвии?

Значит, не все тут из Украины.

 

Артём открывает бутылку и наполняет бокалы.

Наша курортная жизнь начинается.

 

Лёгкое вино облегчает общение и знакомство.

Особенно быстро реагирует Катя.

Щёчки её розовеют.

Она с интересом смотрит то на Артёма, то на меня.

Наташа только слегка пригубила вино.

 

 

Второе апреля

 

Вчера вечером Артём заявил, что нужно поближе

познакомиться с нашими соседками по столу.

 

После завтрака он выяснил, что их номер находится совсем недалеко от нашего.

Если выйти на нашу лоджию, то хорошо видно лоджию наших барышень и их окно.

 

В обед Наташа вдруг спросила, бывают ли тут танцы.

Наверняка бывают.  Оказывается - она любит танцевать.

Артём куда-то сбегал и выяснил: танцзал в соседнем помещении.

Добро пожаловать! С двадцати одного часа до двадцати трёх.

 

- Давайте сходим? - робко предложила Наташа.

- Сходим, сходим, - заверещала Катя.

 

Танцы!

А у меня сразу наплыв воспоминаний.

Десятый класс. Школьные танцы.

В кои-то веки я пришёл на это мероприятие.

 

Увидел Наташу и решительно подошёл к ней.

Мы стали танцевать. Что-то медленное.

Удивило, как старательно она держит дистанцию.

 

Набравшись наглости, я вдруг заговорил.

 

- Тебя зовут Наташа?

- Да.

- Ты мне очень нравишься.

 

Щёчки девушки вспыхнули.

 

- Давай будем встречаться, - продолжил я.

- Что ты под этим понимаешь? - спросила девушка.

- А всё! - радостно воскликнул я.

 

- Мне уже есть с кем встречаться, - сухо ответила она.

- Ты очень огорчаешь меня таким ответом.

- У меня есть парень, он служит на флоте.

 

Ну, парень, так парень. Ну, на флоте, так на флоте.

Музыка отзвучала, наш танец закончился.

 

Больше я на школьные танцы не приходил.

 

И вот прошло больше двадцати лет.

И снова танцы. А вдруг опять кто-то служит на флоте?

 

Вечером Артём куда умчался.

Вернулся с большой коробкой конфет, бутылкой конька и шампанского.

 

- Ты решил основательно подготовиться к танцам?

- Нужно ковать железо, пока оно горячо! - воскликнул Артём.

- Сколько с меня? - спросил я и положил четвертной на его тумбочку.

- Это много!

- Ничего, сочтёмся, - сказал я.

 

Артём марафетился так, словно приготовился идти не на танцы,

а на собственную свадьбу. Мы зашли за барышнями.

Они оделись с большим вкусом. Впечатляет!

 

И мы вместе двинулись на эти самые танцы.

 

Играл настоящий оркестр.

Распорядитель то и дело объявлял белый танец.

Наташа пригласила Артёма.

 

А Катя - меня.

 

Я откровенно любовался Наташей и Артёмом.

Нельзя было не заметить, что она упивается танцем.

Её движения - они были явным сигналом партнёру.

Казалось, женщина намекает: вот она - я!

Полюби меня!  Я буду рада твоей любви!

 

Катя танцует простенько.

И всё время мурлычет ту мелодию, под которую танцует.

 

Весь вечер Наташа танцевала с Артёмом.

Он просто не выпускал её ладонь из своей лапы.

Приватизировал? Или служил на флоте?

 

Вернулись мы поздно.

Остановились у номера наших барышень.

Артём исчез и через минуту появился с бутылкой и коробкой конфет.

Разумеется, мы были приглашены на чашечку кофе.

 

Малюсенькая доза конька разогрела Катю самым неожиданным образом.

Ей захотелось петь.

 

Артём сидел рядом с Наташей и всё время старался её слегка приобнять.

А она и не противилась. Естественный процесс.

 

- А что это у вас?, - спросил я, увидев на столике, возле кровати

Наташи какой-то маленький бронзовый прибор.

 

- Это барометр, - ответила Наташа.

- Можно взглянуть?

- Да, конечно.

 

Я взял прибор в руку. Он был весьма увесистый.

Циферблат, три стрелки.

Я покрутил штукенцию в руке и увидел надпись

"Крейсер Киров". Историческая реликвия!

 

- Откуда он у вас? - с волнением спросил я.

- Мой парень привёз мне его после службы на флоте.

 

Я поставил барометр на место. Опять флот, опять парень.

То есть, это тот самый парень, из-за которого я получил отказ

в далёком десятом классе.   Вон, оно что! Как тесен мир.

 

- Чудная вещь, - пробормотал я.

 

- Хочу посмотреть, как вы живёте! - вдруг капризно заявила Катя.

- Покажи ей наш номер, - радостно воскликнул Артём.

 

Мы с Катей встали и направились в двери.

Я оглянулся.

Наташа сидела на диване и не смотрела в мою сторону.

 

Ну, значит, такая судьба - подумал я,

и мы с Катей вышли в коридор.

 

Наш номер показался каким-то нежилым.

Катя потянулась словно кошка.

И уселась на мою кровать.

 

Я подошёл к окну.

Катя встала сзади, положила ладони на мою спину и заявила.

 

- Коньячок меня знатно разогрел!

 

Да, похоже, она пьянеет быстро.

Есть такие барышни - 30 граммов, и она во власти Бахуса и Эроса.

 

Я вышел на лоджию.

Посмотрел на окно наших девушек.

Свет там горел.

 

Что там сейчас? Сердце колотилось с ревнивой болью.

 

Следом за мной вышла Катя.

 

Увидев, куда я смотрю, заявила:

 

- Ой, да ты ревнуешь, да?

- С чего ты взяла?

- Я вижу!

- Ничего ты не видишь.

- Я вижу, ты - влюбился!

- Не выдумывай.

- Влюбился, влюбился, влюбился!

 

- Вот сейчас свет там погаснет - и всё! - радостно объявила Катя.

 

И свет, действительно, погас.

 

Сердце моё: бух-бух, куда-то в пятки.

 

- Не надо влюбляться в санатории! - назидательно произнесла Катя.

 

- Почему? - спросил я упавшим голосом.

- В санатории нужно заниматься сексом, но не влюбляться.

- Как это?

- А так! Секс в санатории - составная часть лечения.

А любовь вредит выздоровлению.

 

Язык у Кати слегка заплетался.

 

Мы вернулись в номер.

Катя плюх на мою кровать - и заснула.

 

Ну, дела!

 

Я вышел в коридор.

 

И оторопел.

 

На диване сидел Артём.

 

- Ты тут? - удивился я.

- Сорвалось, - пробурчал Артём.

 

Сказать, что я обрадовался - ничего не сказать.

 

Артём встал и подошёл ко мне.

 

- Не дала. Ещё и укусила, - обиженно заявил он.

 

И показал мне ладонь со следами крови.

 

- А где Катя? - спросил Артём.

- Спит в номере, - ответил я.

- Вы - так быстро? -улыбнулся он.

- Нет. Она просто перебрала.

- И что будем делать?

- Давай, я отнесу её к ним в номер, - предложил я.

 

Артём рассмеялся.

Мы зашли в наш номер.

Я аккуратно взял на руки спящую Катю.

Она, не просыпаясь, обняла меня за шею.

И мы пошли к их номеру.

Артём постучал.

Наташа открыла. Она была в домашнем халате.

Лицо - очень недовольное.

 

- Катя перебрала, - виновато прошептал я.

 

Наташа пропустила нас.

Я уложил Катю на кровать.

 

И мы с Артёмом быстро покинули негостеприимную комнату.

 

Целебного секса ни у кого из нас не случилось.

 

 

Третье апреля

 

Утром всё было пристойненько.

 

После завтрака все разбрелись по своим процедурам.

 

Наташа была раскрасневшаяся после хвойной ванны.

 

- Куда бы нам сходить? - спросила она меня.

- Давайте сходим в Горгиппию, - предложил я.

 

А сам удивился, что мы с Наташей всё ещё на "вы".

 

- Горгиппия - это что?

- Раскопки древнего греческого городища.

 

И мы пошли в Горгиппию.

 

Там мы сели на большую скамью и стали

смотреть на стены древнего города.

 

Сотни лет, тысячи судеб.

Не хотелось говорить ни о чём.

 

- Вам нравится? - спросил я.

- Да. Только давайте на "ты"? Вы не против?

- Конечно. Мы не против, - улыбнулся я.

 

Мы ещё помолчали.

 

Потом я тихо прочитал стихотворение.

 

К чему нам быть на «ты», к чему?

Мы искушаем расстоянье.

Милее сердцу и уму

Старинное: я — пан, Вы — пани.

Какими прежде были мы…

Приятно, что ни говорите,

Услышать из вечерней тьмы:

«Пожалуйста, не уходите».

Я муки адские терплю,

А нужно, в сущности, немного 

 Вдруг прошептать: «я Вас люблю,

Мой друг, без Вас мне одиноко».

Зачем мы перешли на «ты»?

За это нам и перепало 

На грош любви и простоты,

А что-то главное пропало.

 

Наташа выслушала и сказала.

 

- Да. Это песня на стихи Окуджавы, она мне нравится.

- Нет. Окуджава лишь перевёл стихи польской поэтессы.

- Я этого не знала. Что за поэтесса?

- Агнешка Осецка.

- Хорошие стихи. "Что-то главное пропало".

 

Потом мы пошли к морю.

Апрель не лучшее время для отдыха в Анапе.

Мы быстро замёрзли и вернулись в санаторный корпус.

 

Вечером снова были танцы.

Только теперь Артём танцевал с Катей, а я с Наташей.

 

Проводив барышень, мы пошли к себе.

Никаких поползновений на девичью честь не было.

 

 

Четвёртое апреля

 

- Надо форсировать события, - заявил Артём прямо с утра.

- Так быстро? - переспросил я.

- Четвёртые сутки! Агрегат простаивает. Пора!

 

Во время завтрака он был так показательно внимателен к Кате,

что удивил не только меня и Наташу, но и нашу официантку.

 

А я ощутил острую потребность поговорить с Наташей.

Да, это был признак моей влюблённости в неё.

Я знал за собой такое.

 

Всегда, влюбляясь, я пытался узнать о предмете своей любви всё.

Другое дело, что любознательность эта часто служила мне скверную службу. 

Девушки, женщины, как правило, не понимали

моего интереса и наглухо закрывались в себе.

 

- Сходим в дюны? - спросил я после обеда.

- Сходим, - согласилась Наташа.

 

О, эти анапские дюны!

Они тянутся почти на 60 километров.

 

С моря дул лёгкий ветер, а мы всё шли и шли.

Заметив, что Наташа устала, я взял её за руку.

 

- Вернёмся? - спросил я.

- Нет, давай тут посидим, - Наташа показала на убогую лавочку.

 

Мы присели.

И тут я заметил, что она как-то нервно смотрит вокруг.

 

- Что тебя тревожит? - спросил я.

- Я была тут студенткой. После первого курса.

- Вот здесь, в этих дюнах?

- Нет, вон там, за этим пионерским лагерем был консервный комбинат,

  мы там целыми днями мыли стеклянные банки.

- Но ведь не воспоминания о банках так тебя вдруг сейчас потревожили?

- Конечно - не банки. Неподалёку был спортивный лагерь.

Там пребывал мой будущий муж. Мы встречались.

 

Больше она ничего не сказала.

Опустила голову и задумалась.

 

Молчание наше затянулось.

Мне было понятно, что слова "мы встречались" означают

очень многое.

 

- Он сейчас где? - спросил я, поняв, что с мужем у неё не всё хорошо.

- Живёт в нашем городе. Мы уже несколько лет в разводе.

- В разводе? А дети есть?

- Дети со мной. Двое. Они уже взрослые.

 

Хотелось задавать вопросы и задавать.

Но я сдержался, промолчал.

Мы поднялись и не спеша пошли обратно.

 

 

Пятое апреля

 

Вчерашний вечер был знаменательным.

Артём овладел Катей.

 

После танцев мы вернулись к нашим жилищам, и Артём не задерживаясь

у дверей номера барышень, потащил Катю в наш номер.

 

Я зашёл к Наташе.

 

Малюсенькая чашечка кофе.

Я не люблю кофе на ночь, но барышня угостила,

нельзя же отказываться.

 

Мы включили телевизор, немного попялились в экран.

Исчезающие виды игуан спаривались на Галапагосских осторовах.

 

Я сел на пол, прямо у колен Наташи.

 

- Расскажи мне о себе?

- Зачем тебе это? Обычная жизнь. Трудная.

 

Не хочет...  Что тут поделаешь? Смягчить ситуацию коньяком?

 

- Пять капель будешь?

- Давай.

 

Мы выпили. Я поднялся и сел рядом с ней.

Взял за руки и поцеловал в ладонь.

Заметил, что это её тронуло.

 

- Я слышал, что в этом номере женщины кусаются?

- Только от страсти, - улыбнулась Наташа.

- А я слышал, что - от злости.

- По гороскопу я - львица. К ним нужен особый подход.

Тогда львица будет кусать не от злости, а от страсти.

- Позвольте приступить? - рассмеялся я.

- Сегодня будет - от злости.

- А когда будет - от страсти.

- Получите отдельный намёк.

- Толстый?

- Что - толстый?

- Намёк будет - толстый?

- Толстый, толстый, - хихикнула Наташа.

 

Я посмотрел в её карие глаза.

И видимо так откровенно посмотрел, что она тихо сказала.

 

- Прошу тебя, давай не будем торопить события.

- Не будем, - послушно прошептал я.

- Я хочу, чтоб ты пошёл спать к себе, - сказала Наташа.

- Конечно, всё будет, как ты захочешь.

 

Наташа устало улыбнулась.

 

- Сегодня на танцах ты был сама галантность, - похвалила она меня.

 

Да? А я и не заметил. То, что Наташа танцует самозабвенно - заметил.

А про себя? Нет, ничего не заметил.

 

Итак, сухой остаток вечера - мне предлагается идти в свой номер.

Но там Артём с Катей. И что - лечь в коридоре?

Или на лоджии? Нет, там я околею.

Но я не буду просить, чтобы она приютила меня тут, на Катиной кровати.

Если сама не предлагает, значит - нет.

 

Я снова поцеловал ей ладонь и прошептал.

 

- Я пойду.

- Иди. Спасибо тебе.

 

Я вышел в коридор и опять оторопел.

 

Артём сидел на диване.

 

- Что? Тебя опять покусали? - изумлённо спросил я.

- Да нет. Всё путем. - Артём рассмеялся.

 

У него был вид довольного кота.

 

Оказывается, Катя после пары рюмочек конька так расслабилась...

Так расслабилась, что любовный процесс оказался очень бурным

и таким коротким. В итоге она сразу заснула глубоким сном.

 

- Ну, давай, я её опять отнесу в номер? - предложил я.

- Давай, - обрадовался Артём.

 

Я бережно взял Катю на руки, Артём сложил в пакет её вещички.

И наша мирная делегация робко двинулась в женский номер.

 

Наташа открыла нам. Покачала головой, засмеялась.

 

Я уложил Катю на кровать.

Мы уже повернулись уходить, как вдруг Катя приподнялась

и, не открывая глаз, воскликнула капризным, сонным голосом:

 

- Тёма, ты надел гандон?

 

Я чуть не рухнул со смеху.

Прыснула и Наташа.

Артём стоял красный, как рак.

 

- Отвечай, тебе задан вопрос, - прошептал я.

 

- Надел, надел, - недовольно пробурчал Артём.

 

- Смотри мне, - завершила Катя и откинулась на подушку.

 

- А что бы она сделала, если бы ты сказал, что - не надел?

- Хорошо тебе подкалывать, - Артём был явно сердит.

 

Наташа от смеха закрывала рот рукой.

 

 

Шестое апреля

 

За завтраком Катя выглядела принцессой,

которую наконец-то оприходовал желанный принц.

 

Она не сводила глаз с Артёма.

 

- Ухаживай за мной, - капризно требовала она.

 

Артём, как мог - ухаживал.

 

- Здесь очень красивое и очень старое кладбище,

не хотите сходить? - предложил я всем.

 

- Нет, мы не пойдём на кладбище! - категорично заявила Катя.

 

- Давай сходим, - кивнула Наташа.

 

И мы пошли на Высокий берег.

Так это место называется.

 

- Слово Анапа - означает "край стола". Так этот городок назвали турки.

Именно из-за этого места. Если присмотреться, то этот высокий берег

действительно напоминает край стола.

Особенно это хорошо видно с самолёта.

 

Наташа внимательно меня слушала.

 

Мы постояли у памятника Клавдии Шуман, которая согласно

легенде бросилась с этого берега вниз из-за неразделённой любви.

 

Десятки других могил позапрошлого века.

Красивый чёрный гранит.

 

- Тебя что-то беспокоит, - спросил я.

- Почему ты так решил?

- Я вижу.

- Ты проницательный. Да. В Витязево живёт моя мама,

она серьёзно больна. Нужен уход. Мне придётся туда съездить.

- Хочешь, съездим вместе?

- Нет. Не надо. Отдыхай. Принимай процедуры.

Я быстро вернусь.

 

Вечер был полной копией вчерашнего.

С той разницей, что после танцев я сел рядом с Наташей.

Обнял её, притянул к себе и поцеловал.

 

Да, да. Поцеловал в губы. И прошептал.

 

- Ты мне очень нравишься.

 

Целовалась она очень умело и страстно.

 

Потом я поцеловал её в шею и почувствовал,

как бурно стучит её сердечко.

 

Наташа освободилась от моих объятий и сказала.

 

- Сходи, принеси Катю. Наверное уже пора.

 

И опять мы смеялись, так как Катя, не просыпаясь,

опять  задала Артёму свой традиционный строгий

вопрос про гандон.

 

И он ответил на него утвердительно.

 

 

Седьмое апреля

 

Хреновый сегодня день.

Вот - хреновый и всё!

 

К нашему санаторному корпусу вдруг подъехал жёлтый "Москвич". 

Ну подъехал и подъехал...  Мало ли их.

 

Из "Москвича" вылез крепкий рыжий мужичок.

Он огляделся. Нажал на клаксон, просигналил.

 

И тут из дверей нашего корпуса выпорхнула Наташа.

Она быстро подбежала к автомобилю.

Рыжий властно обнял её и жадно поцеловал в губы.

Он ей что-то сказал, и Наташа юркнула внутрь "Москвича".

 

Мотор взревел и автомобиль исчез из виду.

 

Всё это произошло так быстро, что я не сумел сделать

никаких предположений. Кто этот мужчина, почему он так

по-хозяйски вёл себя с Наташей?

 

Она не вернулась ни к обеду, ни к ужину.

И ночью её не было.

Счастливый Артём помчался в женский номер

и вернулся лишь под утро.

 

 

Восьмое апреля

 

Наташа вернулась к обеду.

Как она приехала - я не заметил.

 

- Маме стало плохо. За мной приехал наш сосед, - сказала она мне.

- Хотел бы я быть этим соседом, - я нашёл силы улыбнуться.

- Почему? - теперь уже улыбнулась Наташа.

- Он так по-хозяйски тебя встретил.

- Это Игорь. Он такой простой и...  хороший.

- Я это понял.

- Ничего ты не понял. Он помогает мне ухаживать за мамой.

Когда надо везёт её в город, к врачам. Я ему очень благодарна.

Мама в нём души не чает.

 

Мы помолчали. Если мама души не чает - это серьёзный аргумент.

Видимо у меня был такой потерянный вид, что Наташа воскликнула:

 

- Поверь, между нами ничего нет!

- Охотно верю, что иногда между вами ничего нет.  Никакой одежды.

- Не надо так шутить. Ты меня обижаешь.

- Не буду, не буду, - пробурчал я.

 

На душе, что называется, скребли кошки.

 

Мы подошли к срезу воды.

Волны накатывались мощными валами.

 

- Хочешь сходить в местный планетарий? - спросил я.

- Давай сходим.

 

 Местный планетарий совсем маленький.

 

- Какая планета нравится тебе больше других? - спросила Наташа.

- Сатурн.

- А мне - Земля, - вздохнула она.

 

Мы рассмеялись.

 

Потом прошлись по набережной и забрели в местный зооуголок.

Нас встретил павлин, он распустил свой шикарный хвост.

 

- Обрати внимание, что он распускает хвост, дабы

произвести впечатление на курочку.

- Естественно, - улыбнулась Наташа.

- Не совсем. Вот смотри. Нам представляется,

что он демонстрирует курочке свои волшебные перья.

Но если присмотреться, то становится понятно, что он

показывает курочке себя сзади. Там, где перья обычной

белой расцветки.  Видишь - он занимает положение

спиной к своей избраннице.

 

- Действительно, - удивилась Наташа.

 

Вечером снова были танцы.

 

 

Девятое апреля

 

Сегодня мы решили сходить в дюны вчетвером.

Артём с Катей шли впереди, а мы за ними.

 

- Откуда весь этот песок? - спросила Катя.

- За сотни тысяч лет его принесла сюда река Кубань, - сказал я.

- Как это? Ведь Кубань впадает в Азовское море, - удивился Артём.

 

- Да. Но до 1828-го года Кубань впадала в Чёрное море.

Это недалеко отсюда, километров тридцать. Сохранилось старое русло.

Но кубанские казаки решили отвести часть воды в сторону

лимана, чтобы увеличить количество рыбы. Сюда согнали женщин, молодёжь.

Неделю они копали канал. И вдруг река повернула в этот канал, да так,

что всем своим течением. Исправить уже ничего было нельзя.

Вот с тех пор Кубань и впадает в Азовское море.

А анапские пляжи, увы, обречены.

Они исчезнут через пару-тройку тысяч лет.

 

- Какая жалость! - воскликнула Катя.

- Купайся и грейся, пока песок не пропал! - рассмеялся Артём.

- Ну, если только ты после купания меня хорошенько разотрёшь!

  И грелку на всю длину прошу!

- И это можно и нужно.

 

Я посмотрел на Наташу.

Лёгкая улыбка блуждала на её лице.

Ей явно нравились шуточки нашей молодёжи.

 

 

Десятое апреля

 

Я влюбляюсь в Наташу всё больше и больше.

Мне хочется знать хоть что-то о её жизни.

Но я так и не говорю ей, что помню её со школьных лет.

 

Ведь кроме танцев в десятом классе у нас с ней была

ещё одно встреча. И о ней она тоже ничего не помнит.

 

Я перешёл на пятый курс и ехал домой из Полтавы.

Там у меня была двухмесячная технологическая практика.

 

Ночью в Краснодаре ко мне в купе подсела парочка.

Явно студенты. Шумные, весёлые.

Когда солнышко осветило наше купе, то я рассмотрел

остроносого паренька и маленькую девушку.

 

Её я сразу узнал. Это была Наташа.

Сколько лет прошло после того танца в школьном зале?

Пять лет. Ого!

 

С тех пор Наташа изменилась. Лицо - взрослой женщины.

Карие глаза - всё те же. В них можно утонуть.

Очень красивая грудь. И ножки - что надо.

 

Паренёк был старше девушки и вёл себя очень самоуверенно.

Прежде я его никогда не встречал.

У него была гитара, и он почти не выпускал её из рук.

Когда рассвело, он начал петь. Петушок!

 

Каждые полчаса он запевал новую песню.

Наташе его пение, похоже, очень нравилось.

Она смотрела на него преданно и с любовью.

 

Выяснилось, что едут они до Тоннельной.

Далее - в Витязево.

 

То есть, выходить мы будем почти одновременно.

Со мной они говорили неохотно. Ну и ладно.

Парень выскочил в туалет, и я успел спросить:

 

-Где вы учитесь?

- В политехе, я перешла на второй курс.

 

"Она почему-то потеряла два года.

Ведь она лишь на год младше меня," - подумал я.

 

Ехать нам предстояло три часа.

Но за эти три часа стало понятно, что это не просто

влюблённые студенты. Это - любовники.

Возможно, что они даже женаты.

 

Паренька, как я понял, звали Коля, и он вёл себя

по отношению к девушке совершенно по-хозяйски.

 

Прекратив петь, он потребовал себе котлетку.

Потом чаю из термоса. Потом снова котлетку.

Наташа послушно исполнила все его капризы,

доставая из сумки вкусно пахнущую снедь.

 

- Угоститесь? - спросила она меня.

- Спасибо, я сыт, - ответил я.

 

- Помните, как у классика: "Культурного человека

сразу видно. Он и не ел, а сыт", - улыбнулся я.

- Кто этот классик? - спросила Наташа.

 - Гоголь.

- Гоголь был большой шутник, - рассмеялась девушка.

 

Я не мог не заметить, что Коля недовольно зыркнул на подружку.

Ему явно не нравилась наша беседа. Ревнив? Наверное - ревнив.

 

Наевшись, он снова запел.

 

 

Одиннадцатое апреля

 

Наша устоявшаяся парочка Артём и Катя настолько устоялась,

что сегодня мне не пришлось нести барышню из нашего номера

в женский.

 

Я остался в номере у Наташи.

Мы выпили кофе, и некоторое время смотрели телевизор.

Потом Наташа стала украдкой позёвывать.

 

- Ложись баюшки, - робко предложил я.

- А ты?

- Я лягу на лоджии.

- Нет. Ты там замёрзнешь.  Ложись на Катину кровать.

Сегодня сменили бельё.

 

Наташа деловито выключила свет.

И я понял, что она раздевается.

 

Сердце моё застучало гулко и тревожно.

 

Сладко заныли кончики пальцев.

Это означало только одно: я хочу эту женщину.

 

Наташа легла и затихла.

 

Что нужно и что можно было делать?

Позвать её к себе в кровать или самому лечь рядом?

Но ведь она не сделала даже малейшего намёка.

Как не сделала? Ведь она предложила мне лечь здесь.

В её номере, в трёх метрах от её кровати.

Значит - что? А - ничто. Ложись и спи.

Ты вечный неудачник в таких делах.

Я быстро разделся и лёг.

 

Но сон не шёл.

Вдруг я услышал море. Где-то далеко-далеко.

Потом подул ветер. Сильный, порывистый.

 

Я посмотрел на часы. Половина второго.

Нет. Это выше моих сил. Я должен, я хочу попытаться.

Хотя бы попытаться. Оттолкнёт - переведу всё в шутку.

 

Я встал, сделал три шага и сел на край Наташиной кровати.

 

- Не спится? - спросила она хриплых голосом.

- Можно, я обниму тебя? - прошептал я.

- Обними, - ответила она.

 

Я лёг рядом, поднял её одеяло и ощутил женское тело.

Я обнял её и с диким восторгом понял, что она - голая.

Совсем голая!

 

Я поймал её губы и стал целовать.

И был поражён её ответным движением.

Она целовалась так страстно, так жарко...

Я ощутил в своём рту её маленький юркий язычок.

Её крупные, округлые груди словно сами-собой

нырнули в мои ладони.

 

- Я не могу на тебя спокойно смотреть, - прошептал я.

- Не смотри, - ответила она.

 

Я понял, что она улыбается.

 

Моя правая ладонь скользнула по женскому телу.

С изумлением я почувствовал, что нежное место выбрито.

Мой бесстыдный палец коснулся влажной щёлочки,

и я едва не сошёл с ума. Потому что Наташа сделала

движение бёдрами навстречу моему пальцу. Потом

назад и снова к нему, к моему шалуну, к моему

разведчику.

 

Я осторожно стал вводить в бой основные силы.

Наташа охнула и движением бедёр приняла меня.

Я ощутил, как дрожит её тело.

И вошёл в неё полностью.

 

- Маленькая, ты хочешь быть сверху? - спросил я.

- Нет. Делай, как хочется тебе.

 

И я задвигался. Мы задвигались.

 

Я услышал, что женщина стонет.

В начале это было просто жаркое дыхание.

Но потом это был уже стон. Жалобный.

Страстный. Просящий. Требовательный.

 

Никаких мыслей о предохранении даже не мелькнуло.

С каким-то звериным рыком я выплеснул в неё всё,

что ей предназначалось. Меня буквально трясло.

И я всё поливал и поливал её розочку.

 

А потом уткнулся губами в её шею.

И услышал, что она шепчет что-то тихое.

Что-то бесконечно интимное.

И дыхание наше никак не могло восстановиться.

 

Проснулся я неожиданно. На часах было пять.

 

Наташа лежала рядом, на боку.

Я нежно поцеловал её в щёку.

Она проснулась.

 

Я бережно раздвинул ей ноги.

 

- Что? Опять? - изумилась она.

- Не опять, а - снова, - рассмеялся я.

 

В минуту страсти я почувствовал, что она впилась ногтями в мою спину.

И укусила меня в ключицу, не сильно, но явно.

 

Потом мы плескались под душем.

Потом вытирали друг друга полотенцами.

Потом она угощала меня мармеладом и кофе.

 

И вдруг сказала:

 

- Я влюбилась в тебя. Это нехорошо.

- Почему - нехорошо? - изумился я.

- Мне нельзя влюбляться.

- Но - почему, почему?

- Нельзя и всё. Я слишком остро это воспринимаю.

- И я к тебе неравнодушен. Ты не можешь этого не чувствовать.

- Да. Я уже почувствовала, - рассмеялась Наташа.

- Ну... Я не это имел ввиду, - смутился я.

- Это тоже было хорошо. Очень хорошо, - заключила она.

 

Меня распирали вопросы. Обычные мужские вопросы.

Сколько у неё было мужчин? С кем она сейчас живёт?

Её сердце - оно свободно или занято?

Ведь немыслимо, чтобы у такой красивой женщины не было мужчины.

 

Но я ничего этого не спросил.

 

 Двенадцатое апреля

 

Хитрая Катька уже за завтраком всё поняла.

Она внимательно посмотрела на меня.

А потом на Наташу - долго, долго.

И стала широко улыбаться, глядя в свою тарелку.

 

- А давайте съездим на экскурсию в Абрау, - предложила она.

- На винзавод? - уточнил Артём.

- Ну да. На винзавод.

- Давайте съездим, - улыбнулась Наташа.

 

В автобусе мы сидели рядом.

Наташа прижалась ко мне и всю дорогу держала за руку.

 

- Вон мой дом, - вдруг сказала она и показала пальцем.

 

Я посмотрел в окно.

Мы, действительно, проезжали Витязево.

 

- Там живёт моя мама, - Наташа смотрела мне прямо в глаза.

 

Я видел её глаза прямо перед собой.

Карие, глубокие, страстные.

 

 Дегустация шампанского нас насмешила.

Двести человек сидели в огромном подвальном зале молча.

Потом принесли первую порцию вина, вторую.

После третьей вдруг выяснилось, что нас тут много.

После четвёртой заговорили все, причём - одновременно.

После пятой начался галдёж. Все вели себя так, словно

были знакомы уже тысячу лет.

 

Катя с Артёмом купили по бутылке шампанского и всю

обратную дорогу ехали, прижав к себе заветные бутылочки.

 

 

Тринадцатое апреля

 

Сегодняшнюю ночь мы с Наташей провели вместе.

 

Она поразила меня тем, что в высшей точке вдруг

запричитала: "Я чувствую, я чувствую... Что ты делаешь...

Я чувствую..."

 

Мы долго не могли отдышаться.

Потом во мне заговорил самец.

 

- Ты не забеременеешь? - заботливо спросил я.

- Очень может быть, - устало ответила она.

 

Что я должен был делать?

Предложить выйти за меня замуж?

Молчание наше затянулось.

 

- Не переживай так, всё будет нормально, - рассмеялась Наташа.

 

Почему я так долго молчал?

Ведь я наверняка оскорбил её этим молчанием?

 

Потом Наташа юркнула в душ. Я за ней.

Я бережно и осторожно мыл тело любимой женщины.

Мой дружок занял заинтересованную позицию.

Я потянул женщину к себе.

Положил ладонь на её лоно.

 

- Что ты делаешь... - прошептала Наташа.

- Немножко нагнись, - прохрипел я страстно и обнял её сзади.

- Ты - самец! О! О! О! - она нагнулась и задвигалась,

послушная моим нежным толчкам.

- А ты - моя самочка...   - и я разрядился. Мы едва держались на ногах.

 

 

Четырнадцатое апреля

 

Ещё одна ночь любви.

 

-Ты меня влюбил в себя, - укоризненно сказала Наташа.

- Это как? - удивился я.

- А вот так, мне ни с кем не было так хорошо.

- А у меня болят кончики пальцев, когда я смотрю на тебя.

- А у меня становится холодно внизу живота.

 

Мы рассмеялись.

 

- Но ты не знаешь главного, - сказал я.

- Чего?

- Я влюблён в тебя очень давно.

- Как это? - удивилась Наташа.

- Я как-нибудь потом тебе это расскажу.

- Как интересно. Ты меня интригуешь.

- Нет, не интригую. Я потом расскажу.

 

- Мне так интересно с тобой разговаривать, - она улыбалась.

- Давай будем разговаривать, - согласился я.

 

И мы разговаривали почти до утра.

 

Наташа откинулась на подушки и задремала.

 

Я бережно раздвинул её ноги и прикоснулся носом

к её заветному местечку.

 

- Что ты делаешь, - хихикнула Наташа.

- То, что нужно, - прошептал я.

 

И провёл языком по её щелке.

 

- Ты с ума сошёл, перестань, - её голос дрожал.

 

Я погрузил свой дерзкий язык во влажную глубину.

Наташа схватила меня за голову.

И сильнее притянула к себе.

 

Навстречу моему языку выскочил маленький смешной орган.

Я бережно обхватил его губами.

 

- Боже! Что ты со мной делаешь, - вскрикнула женщина.

 

Я двигал языком и слегка ласкал губами это чудо.

 

- Сделай меня, сделай, - умирающим голосом прошептала Наташа.

 

Я лёг на неё, оперевшись на локти. Положил ладони на её груди.

 

- Сделай, пожалуйста, я не могу терпеть, - повторила она жалобно.

- Направь меня сама, - нагло шепнул я прямо ей в ушко.

 

Она опустила руку, взяла в ладонь моего напряжённого героя.

И направила в себя. Потом обхватила меня руками сзади

и требовательно потянула к себе. Теперь я был в ней полностью.

 

Я задвигался, едва не теряя сознание от восторга.

Женщина стонала и двигалась в такт со мной.

Я каким-то звериным чувством понял, что

там, внизу, где мы были одним целым, там

моего героя явно втягивали в себя.

 

Жадно, требовательно, страстно.

 

- Любимая, принимай гостей, - прорычал я.

- Давай, давай, давай, - услышал я в ответ.

 

И я стал давать. То, что самец должен давать самке.

Я отдал всё. Наташа взвизгнула.

И впилась жадным поцелуем в мои губы.

 

Мы замерли, наши тела дрожали.

 

- Что ты со мной сделал... У меня никогда так не было.

- Наташенька, люблю тебя, я хочу быть с тобой.

- Будь...

 

Я понял, что она засыпает и лёг рядом.

 

 

Пятнадцатое апреля

 

Во время завтрака я откровенно любовался ею.

Я видел, напротив меня сидит счастливая женщина.

И она смотрит на меня радостно, с любовью.

 

- Вы бы хоть постеснялись, - услышал я.

 

Оказывается это произнесла Катя.

 

Я удивлённо посмотрел на неё.

 

- Что? - спросил я.

- Поженить вас надо, и дело с концом, - назидательно сказала Катя.

- Язык у тебя без костей, - засмеялся Артём.

- Тут рядом есть церковь. Венчают и днём и ночью!

 

Я посмотрел на Наташу.

Лицо её пылало.

 

После обеда Наташа исчезла. Напрочь.

Я пришёл к ним в номер и увидел, что вещей её нет.

 

- Приехал этот рыжий мужчина, она так быстро собралась,

и они уехали, - сказала Катя.

- Она забрала все вещи? - изумился я.

- Да. Вот только барометр свой забыла..

 

Сердце моё! Оно было где-то в пятках.

 

 

Шестнадцатое апреля

 

Станица Витязево.

Сколько лет я не был здесь!

 

Мне нужно найти дом, где живёт мать Наташи.

Это где-то в центре, возле нашей школы.

 

Третьего дня Наташа показала мне этот дом.

 

Вот он. Вход со двора.

Мальчик показал пальцем, где живёт баба Юля.

Жму кнопку звонка. Очень волнуюсь.

Мне кажется, что откроет сама Наташа.

 

Но нет, передо мной весьма пожилая женщина,

я смотрю и понимаю, что это и есть Наташина мама.

 

- Добрый день.

- Добрый.

- А Наташу можно?

- Нет. Они с Игорем с утра уехали в город.

 

Город у нас один - Новороссийск.

 

- Понимаете, она жила в нашем санаторном корпусе.

Так неожиданно уехала. И забыла вот эту вещицу.

 

Я протянул барометр.

 

- А! Это её любимая игрушка! Мальчик, в которого она

была влюблена, привёз этот барометр после службы на флоте.

 

- Ну вот я и хочу его вам отдать.

- Спасибо, спасибо.

- Извините, а когда Наташа планировала вернуться?

- Ой, не знаю! Вернутся они поздно. Хотели попасть на футбол, погулять по городу.

У Игоря в городе есть маленькая квартира, наверняка захотят отдохнуть.

Да и не факт, что Наташа придёт ночевать ко мне. Может пойдёт к Игорю.

Дело молодое! Я так хочу, чтобы они поженились.

Тогда Наташа постоянно будет жить рядом со мной.

Перестанет уезжать в свой Витебск.

 

Каждая фраза старушки била меня по голове словно обухом.

 

- Так дело к свадьбе? - смог выдавить я.

- Дело в том, что Наташа упирается.

Говорит: "Это не мой человек".

Но мы с Игорем настроены решительно. Будет - "мой человек".

 

- Спасибо вам большое. Не буду вам больше досаждать.

- Всего вам доброго. А что сказать Наташе? Вы кто?

- Уже никто. Мы отдыхали вместе в санатории. До свидания.

- Спасибо за барометр.

 

Ноги сами принесли меня на вокзал.

А вот и автобус Витязево-Анапа.

50 копеек - а сколько печальной радости.

Корпус санатория показался мне чужим и враждебным.

Уехать! Уехать! Уехать! Срочно уехать.

 

Но дело шло к вечеру, и уехать я смогу только завтра.

За ужином Катя и Артём смотрели на меня с тревогой.

Никто не сказал ни слова.

 

 

Семнадцатое апреля

 

- Почему вы уезжаете, у вас же ещё семь полных дней?

- Неожиданные события вынуждают меня это сделать.

 

Женщина-врач покачала головой и быстро

заполнила мою курортную книжку.

 

Я - свободен.

 

Вот моя сумка, а вот мой автобус, который

унесёт меня в голубую даль. Он, к счастью,

делает остановку прямо у нашего санатория.

 

Сижу в автобусе, у окна, жду отправления.

И вдруг вижу, как ко входу в санаторный

корпус подруливает знакомый жёлтый "Москвич".

 

Странно. У меня никаких эмоций.

 

Я вижу, как из автомобиля выходит Наташа и идёт прямиком

в санаторный корпус. Она исчезает в дверях, а наш автобус медленно трогается.

 

Прощай, Анапа!

 

Подъезжая к переправе я вдруг подумал:

"А вдруг бабуля всё выдумала?"

 

И меня словно окатило ледяной водой.

 

"Конечно. Она умело смешала правду и вымысел.

И получился такой рассказ, что я чуть с ума не сошёл".

"Но, помилуйте, ведь сегодня Наташа приехала вместе с Игорем!"

"Значит, бабуля всё-таки сказала правду?"

"А почему Наташа вдруг забрала все вещи? Почему - все?"

"Она явно не хотела больше пребывать в санатории".

"То есть, и меня она больше не хотела видеть".

"Вот это любовь! И как это можно понять?"

 

Мысли мои метались, как загнанные белки.

 

Автобус медленно въехал на паром.

Колючий ком в горле.

 

На крымском берегу я вышел из автобуса. Подошёл к кассе.

Узнал, что обратный автобус до Анапы придёт через час.

 

Я сел на скамью и стал смотреть на кавказский берег.

Ехать обратно? Или нет?  Что меня там ждёт?

Ехать или нет?

Ехать или нет...